Мы остановились и посмотрели друг на друга.

— Что ты собираешься делать? — спросила я. Наоми посмотрела вокруг, словно кто-то мог прятаться в тростнике или высокой траве.

— Я поймала его взгляд в суде, — сказала она. — Когда давала свидетельские показания. Он улыбнулся мне. Одной из своих загадочных улыбок. Вот тогда-то я окончательно и поняла, что мне делать. Я бросаю все. Начну новую жизнь.

— А ты сможешь?

— А почему бы и нет? У меня нет семьи. Может быть, именно поэтому я и влюбилась в Брендана. Подумала, что мы оба сироты, которые встретились, чтобы защищать друг друга в этом странном безумном мире.

Она резко засмеялась, и ее смех был похож на лай, затем потрясла головой, словно вытряхивая из нее что-то.

— Однажды он снова будет на свободе, тогда и постарается найти меня.

— Но еще же не сейчас.

— Нет, но как долго это продолжится?

— Ему дали десять лет — значит, он выйдет через пять или шесть лет. Можешь быть уверена, он будет образцово-показательным заключенным, очарует всех. Но Прайер сказал, что они собираются возбудить дело о смерти Лауры и Троя, проведя повторное расследование… Тогда… кто знает. Может быть, он пробудет в заключении значительно дольше.

— Может, да, а может, нет.

— Куда ты направишься? — спросила я.

Воцарилось молчание, она напряженно смотрела на меня, словно запоминая мое лицо.

— За границу. Но пожалуй, лучше не говорить тебе.

— Наверное, ты права.

— Знаю, что права.

— Удачи, — сказала я. — Буду думать о тебе.

— А что будешь делать ты?

— Ничего.

— Ничего?