— Хотите сказать, что купите мне дом на деньги, заработанные у Джеймса Мэнвилла, поселите меня там, — она шагнула ближе, — и будете старательно оберегать? Значит, вот что вы задумали? Как Питер Тыквоед [2] ? — Она стояла так близко, что почти касалась его носом. Понизив голос, она продолжала: — Или хотите попытаться занять место Джимми? Думаете, получится? Если одному мужчине удалось, значит, удастся и другому? Любому другому? Даже вам? Решили, если уж я шестнадцать лет прожила затворницей с одним человеком, значит, настолько привыкла к уединенной жизни, что меня устроит даже такой хозяин гарема, как вы?

Заморгав, Филипп выпрямил спину и попятился.

— Я совсем не то имел в виду. Просто этот дом для жизни непригоден.

— Да, абсолютно, — согласилась она, гневно нахмурившись. — Только знаете что? Он мой. Насколько я понимаю, я его заработала — хотя бы тем, что терпела все эти кошмарные вечеринки, мучилась на них ради Джимми, зная, что все вокруг следят за мной во все глаза и обсуждают каждый мой взгляд, слово и проглоченный кусок. — Заметив, что Филипп дрогнул, она сделала еще шаг вперед. — Неужели вы считали, что я ничего не слышу? Вы шептались у меня за спиной о том, какая я толстая и что такой дурнушке не место рядом с деятельным и богатым человеком вроде Джимми. Вы говорили…

— Я — нет, — негромко уточнил Филипп. — Ничего подобного я никогда не говорил, так что незачем делать из меня врага.

— Тогда почему же вы теперь работаете на Атланту и Рея?! — выкрикнула она и умолкла.

Она вовсе не собиралась бросать это обвинение ему в лицо, не хотела, чтобы он понял, как больно ранил ее этот поступок.

Филипп не спешил отвечать. Сдержанный от природы и вдобавок наученный опытом юриста, он редко шел на откровенность, за что Джеймс особенно высоко ценил его.

— Доверьтесь мне, — наконец произнес он. — Я прошу вас только об одном: довериться мне.

Минуту они стояли неподвижно, уставившись друг на друга в упор. Ни один не собирался уступать, но в конце концов Филипп слабо улыбнулся.

— Так вот, насчет гарема и вас в роли любимой наложницы…

Бейли растерялась настолько, что могла лишь таращиться на него в изумлении, приоткрыв рот. Неужели она не ослышалась? Прошла целая минута, прежде чем она сообразила, что Филипп дразнит ее, да еще и с сексуальным подтекстом! За всю свою жизнь Бейли слышала нечто подобное только от Джимми, да и то нечасто. Поколебавшись немного, она решилась — была не была! — и выпалила:

— Нет уж, или я буду второй женой после Кэрол, или сделка не состоится. А если я рожу вам сына, султаном будет он, договорились?

Филипп рассмеялся, оборвал смех и некоторое время смотрел на нее молча.

— Жаль, что я раньше не пытался познакомиться с вами поближе.

— Мне тоже, — произнесла она, улыбаясь ему.

— Что вы не познакомились со мной или не узнали саму себя?

— И то и другое, — ответила она, потянулась и поцеловала его в щеку.

У Филиппа блеснули глаза.

— Кстати, насчет сыновей… — начал он. — У меня низкая активность сперматозоидов, так что понадобится уйма попыток, прежде чем…