Лада – богиня веселья, благополучия и согласия в семье и невест. Праздник в ее честь, 25 мая, назывался Стадо. Ее муж – чешский бог войны Ладон (бог и дракон в греческий мифологии), русский вариант Ляд. Лель – солнечное ласковое божество. По-латышски означает «ясный». У западных славян изображался мальчиком со спаривающимися голубями на голове. На Руси это был юноша с горшком, из которого произрастают злаки. В мифологии фигурирует божество с неизвестныыми функциями Лелюй, Лелек – добрый дух, стерегущий зарытые в землю сокровиша и отдающий их только хозяину или наследнику, лелека – птица Лели, аист [72]. Поскольку, как мы увидим далее, ситуация с данными божествами далеко не однозначная, то приведем ряд объемных дословных цитат из трудов этнографов, мифологов и лингвистов.
Ченстоховская рукопись Яна из Михочина (1423 год) гласит: «…наши старики, старухи и девушки не молятся о том, чтобы стать достойными восприятия святого духа, но в эти три дня, когда надлежало бы предаваться размышлениям (троицын и духов день), сходятся старухи, женщины и девушки, но не в храм, не на молитву, а на пляски; не к богу взывать, но к дьяволу: Issaya, Lado, Hely, Laya. Если таковые не покаются, то пойдут вместе с Lassa, Lado на вечные муки». В польских церковных наставлениях 1420-х годов, опубликованных Станиславом Урбанчиком, указывается: «Запрещаем также пляски и песни, в которых называются имена идолов: Lado, Ileli, lassa, Tya, проводимые во время зеленых святок, когда истинно познавшие Христа должны усердно просить бога, чтобы им по примеру апостолов воспринять дух святой». «С начала XV века поляки еще и посейчас около зеленых святок чествуют своих божков: Alado, Gardzyna, lesse… Этим божкам плохие христиане оказывают бóльшую честь, чем богу: девушки целый год не ходят в костел молиться истинному богу, тогда как на чествование этих своих божков они привыкли приходить» [5].
Матвей Меховский упомянул, что в честь богов поют «старинные песни с рефреном: «Lada-Lada, Ileli-Ileli, Poleli», сопровождая их танцами». Он считал, что Лада – это античная Леда, мать Кастора и Полидевка, которых в славянском пантеоне представляли Лель и Полель. В Mater Verborum Лада соотносится с Венерой. А. С. Фаминцына пришла к выводу, что Лада – богиня брака и веселья, связанная с весенними и свадебными обрядами, славянская Bona dea (Благая Богиня, дочь Фавна).
В XVII веке Иннокентий Гизель в своем «Синопсисе» в дополнение к рассказу «Повести временных лет» об идолах князя Владимира приписывает древним языческим русам тех же богов: «…четвертый идол – Ладо. Сего имяху бога веселия и всякого благополучия. Жертвы ему приношаху готовящийся ко браку, помощию Лада мнящи себе добро веселие и любезно житие стяжати. Сия же прелесть от древнейших идолослужителей произыде, иже неких богов Леля и Полеля почитаху, их же богомерское имя и доныне по неким странам на сонмищах игралищных пением Лелюм-Полелем возглашают. Такожде и матерь лелеву и полелеву – Ладо, поюще: Ладо, Ладо! И того идола ветхую прелесть дияволю на брачных веселях, руками плещуще и о стол бьюще, воспевают» [5].
По представлениям польской и русской «кабинетной мифологии» раннего Нового времени (XVI–XVII века), Лель – это славянское божество любви и брака. Его образ проник в художественную литературу классицизма и романтизма, он нередок в литературе и искусстве этого и последующих периодов. Державин упоминает его в своих песнях. У Пушкина в «Руслане и Людмиле» на пиру князя Владимира Баян славит «Людмилу-прелесть и Руслана, и Лелем свитый им венец», не говоря уже о «Снегурочке» А. Н. Островского. Верным спутником Лады считается Ослад, так как брак и любовь всегда находятся рядом с пирами и наслаждениями.
Начиная с XIX века исследователи отрицают существование у славян этих божеств и персонажей или считают их фантомными. Во многих народных песнях рефрен «Ой, лель-ладо» либо «Лада, лель-люли» был ошибочно принят за имя божеств. При более критическом отношении к источникам славянской мифологии оказалось, что существование бога Леля основано исключительно на припеве свадебных и других народных песен, и ученые второй половины XIX века вычеркнули Леля из числа славянских языческих богов.
Припев, в разных формах «лелю, леле, лели, люли» встречается в русских народных песнях, в сербских «кралицких» песнях величальных, имеющих отношение к браку. Он встречается в виде лельо, леле, в болгарской великодной и лазарской в форме леле. Он восходит к глубокой древности. Старинный польский припев «лелюм» (если он действительно существовал в этой форме, с «м») А. А. Потебня объясняет через сложение «лелю» с «м» из дательного падежа «ми», как в малорусском «щом» (вместо «що ми»). В припеве «полелюм» «по» может быть предлогом. Белорусские припевы звучат как «люли и о люлюшки». Соображения об этимологическом значении припева «лелю» и проч. высказывались Вс. Ф. Миллером и А. А. Потебней. По Н. И. Толстому, припев типа «ой-лели-лель», в разных вариантах представленный у многих славянских народов, этимологически восходит к слову аллилуйя.
Польский славист А. Брюкнер в ряде работ высказался против признания Лады древнеславянской богиней, так как, по его мнению, «Ой, Ладо» или «Лада, лель-люли» являются всего-навсего бессмысленным припевом. Появление имени Лады в средневековых источниках он объяснил тем, что ксендзы-иноземцы посчитали слова непонятного им припева за богов.
Ю. М. Лотман также указывает на недостоверность параллелей «божество» и «Лель»: «Лель – искусственное божество, введенное в русский Олимп писателями XVIII века на основании припевов-выкриков, в основном свадебной поэзии: „Люли, лель, леле“. Припевы эти воспринимались как призывание, звательные формы собственного имени. Из этого делался вывод, что Лель – славянский Амур, божество любви, однако в действительности этот мифологический образ является фиктивным».
Против существования Лады однозначно высказался и Н. М. Гальковский: «Доказано, что божества Лада не существует… это – измышление наших книжников позднейшего времени». «Откуда взялись новые боги Лада, Лель? Полагаем, что вследствие недоразумения. Лада, лель-люли – это припевы песен… припев в форме ай-люли мог возникнуть вследствие искажения богослужебного слова аллилуйя».
Причины появления подобных «божеств» охарактеризовала Л. Н. Виноградова: «Движимые стремлением описать славянскую мифологию по аналогии с детально разработанной античной, авторы первых трудов по славянскому язычеству создавали длинные списки так называемых „божеств“, названия которых добывались порой весьма сомнительными способами, например, использовались неясные имена и названия, встречающиеся в поговорках, заговорах, формулах клятв и проклятий, песенных рефренах и т. п., а затем домысливался некий мифологический образ. Так возникли (и, к сожалению, до сих пор не сходят со страниц некоторых новейших мифологических словарей) многочисленные лели, леды, любмелы, дзевои, паляндры, зимцерлы и прочие искусственно созданные „персонажи“, включенность которых в архаические верования славян не подтверждается ни надежными письменными источниками, ни данными устной народной культуры» [5]. Все вышеизложенное объясняет, почему эти боги не значатся в академических энциклопедиях.
Другие авторы занимают более рациональную позицию. Так, на существовании Лады настаивал академик Б. А. Рыбаков [5], полагая, что: «Если исследователь имеет дело со случайным единичным упоминанием того или иного имени или неясного слова, то лучше воздержаться от далеко идущих выводов, но если перед нами находится устойчивый широко распространенный материал, уходящий в глубину на несколько столетий, то мы не имеем права уклоняться от его анализа даже в том случае, если это кажущийся нам простым песенный рефрен». Он выдвинул гипотезу, что культ Лады имеет индоевропейские корни, сопоставляя ее с древнегреческой богиней Лето и древнеримской Латоной.
О. Н. Трубачев считает неприемлемыми обе крайности, порожденные неясностью слова, – как возведение Лады в ранг божества, так и отнесение этого слова к бессмысленному песенному рефрену. Исследователь трактует слово в контексте славянских терминов родства. По его мнению, праслав. *lada восходит к индоевропейскому корню *aldh- «выросший, зрелый», который дал в германском aldi- «человек». Таким образом, первичным значением славянского слова он считает «старший, муж, мужчина». Перенесение этого слова на женщину – вторично. В качестве сравнительного материала Трубачевым привлекается литовское имя Aldona, которое может восходить к предполагаемому термину родства *alda(s) = др. – рус. лада при помощи суффикса – ona [5].
Согласно другой версии, дед-ладо/дид-ладо восстанавливается для общеславянского как *děd lada, то есть это название старшего родича (дед) и именное определение при нем. Возможно также сопоставление дид с балтийский корнем did- «большой, великий» (лит. didelis «большой», didus «величественный»). Песенный рефрен «дид-ладо» некоторыми исследователями фольклора воспринимается как прославление Лады вместе с ее третьим сыном по имени Дид, богом супружеской любви.
Настало время подвести промежуточные итоги. Одна группа исследователей, отталкиваясь от древних письменных источников, а также от непризнания факта случайности широкого упоминания в фольклорном материале имен Лад(а)ы и Леля, утверждает реальность существования этих божеств в пантеоне древних славян. Другая группа считает эти источники результатом недоразумения, а присутствующую припевную часть простым песенным рефреном. Как водится, существует и третья группа, занимающая промежуточную позицию.
Ситуацию можно охарактеризовать как «апория» (нерешаемая задача). При существующем инструментарии исследователя развязки не предвидится. Остается уповать на появление вдруг новых источников, способных утвердить или окончательно развенчать культы этих богов. Однако надежды призрачны. Явно вытекает потребность в подключении своеобразного рефери, способного разрешить эту проблему. Эту роль может сыграть независимый метод исследования, способный обеспечить получение дополнительного объема информации качественно нового содержания. Здесь уместно вспомнить об устойчивой традиции наших предков воплощать имена своих родовых богов в названиях на местности. Осталось их только найти.
В связи с этим была исследована топонимия «лель – lel» и «лада – lada». Из приведенной карты № 49 видно, что такие топонимы присутствуют. Они раскинулись на обширных пространствах преимущественно центральных областей Западной и Восточной Европы. Каждая группа в отдельности проявляет регулярность лишь на коротких участках, однако их совместное рассмотрение обнаруживает ярко выраженные скопления и траектории. Центрами распространения являются территории Чехии и Словакии.
Первая траектория, составленная исключительно из топонимов Lada, идет из Чехии через центр Польши по границе прибалтийских стран и заканчивается в России около Эстонии. Далее этого вида топонимов нет, но эстафету подхватывают названия «лел»: Лелявино, Леликово, Лельма, заканчивающиеся целым букетом гидронимов Лель в Пермском крае. Как правило, это мелкие притоки таких рек, как Коса, Леман, Лузы, Сухоны, Черная. Помимо этого существует одноименный поселок в Гайнинском районе.
Вторая траектория исходит с территории Словакии названиями Lela, Leleszita (сито, венг.) в Венгрии, Leles снова в Словакии, Лелин на Западной Украине и Лелев под Киевом. Здесь же присутствует и Lada. Изонимия распространяется в направлении Киев – Москва и представлена только топонимами «лел». На границе с Белоруссией течет река Лелевка, примерно в 150 км на северо-запад от Москвы расположено селение Лели. Как и в первом случае, на финише находится ряд гидронимов, представляющих собой притоки Лель в верховьях Камы.
Из Центральной Европы наблюдается распространение на Балканы. Оно осуществлено двумя параллельными потоками. Первый берет начало также в Словакии и представлен двумя гнездами в Венгрии: Lada homok (венг. «песок», в данном случае адаптированный вариант «пески») и более чем забавный интернациональный композит Lel-bach-puszta (нем. bach – ручей, венг. puszta – степь). Другое гнездо мы находим в Боснии: гора Lelija и одноименный холм неподалеку, а также селения Lada и Ladasinica.