Книги
Тайна рождения славян
Этимологическую шутку сыграло созвучие Дукла – Диоклея. По этому поводу существует достаточно определенное высказывание Константина Багрянородного, которое не было замечено современными авторами: «Дукля была основана сербскими славянами и подвластна Римской империи, именовавшей ее Docleatae». Римляне называли это княжество на свой манер, а славяне использовали собственное, хотя и похожее родовое название, существовавшее на их родине. Его и следует считать первичным. Однако дукляне от сербов были дистанцированы и обитали здесь еще до их прихода, христианства не принимали.
Duklа на польском означает шурф. Какой смысл вкладывался в этот этноним, какое изначальное значение имело слово «дукла», остается непонятным. Может, существовал такой горнорудный божок, типа гнома. Любая профессия в древности имела своего мистического покровителя. Например, у инков, не имевших колесного транспорта, возник бог носильщиков.
Глава 2. Славянские божества на карте Европы
Славяне имели традицию выкладывать на карте имена своих богов. Это уже позволило составить представление о специфике распространения культов некоторых из них [11]. Одни боги известны нам из летописей, другие – из фольклорных произведений. В реальности некоторых мы уверены, о других дискуссии идут до настоящего времени. Однако в древности они были теми же родовыми тотемными первопредками, как и объекты флоры, фауны и атмосферных явлений, имена которых мы встречаем в топоосновах. Исторические судьбы поставили их во главе крупных племенных образований и сделали известными у историографов.
Целью настоящей главы является реконструкция географии формирования культов языческих божеств, а также перемещения их носителей в рамках исследования глобальной картины славянских миграций.
2.1. Перун
Это бог-громовержец и покровитель воинства. Павшие на поле битвы сразу отправлялись в войско Перуново. Его дочь Перуница (она же Магура) исполняет функции Валькирии. Наиболее известный эпизод, связанный с Перуном, мы встречаем в «Повести временных лет». Князь Владимир вернулся в Киев с варяжской дружиной и создал святилище языческих богов. Причем Перун, хотя и являлся пришлым божеством, был водружен во главе пантеона. Несколько позже его культ был утвержден и в Новгороде, где известно святилище Перынь [67]. Другое святилище располагалось в низовьях Днепра на острове Хортица, который являлся транзитной базой купеческих караванов. Здесь они приносили жертвы, располагая стрелы и подношения вокруг дуба. С тех пор наряду со Сварогом он становится одним из главных языческих богов восточных славян. Но в пантеоне Збручского идола, который возглавляет Макошь, Перун расположен только четвертым, что говорит о различной его значимости в славянских сообществах. В мифах, существующих у различных народов, вскрываются детали собирательного сюжета. Так, после победы Перун высвобождает украденные противником воды и коров. Это в полной мере соответствует ведическому мифу об Индре [68]. На раннем гербе Москвы изображался голым и поражающим копьем дракона. В эпоху христианства его заменяет святой Илья [67] (примечательное совпадение: в пантеоне инков известен бог грозы – Ильяпа).
Согласно сведениям поморского историка Томаса Канцева, отголоски культа Перуна встречаются и в других частях славянского мира. В XV веке в языке части жителей острова Рюген еще сохранялось слово Перун [69]. В Польше, около Перемышля, в 1302 году епархиальным документом упомянут Перунов Дуб. Название четверга у полабских славян звучит как Peräunedån «день Перуна» [5]. Прокопий Кесарийский говорит о существовании на Балканах бога грозы и молний, где также известен цветок перуника (синий ирис) [1]. В словацком и сербском фольклоре сохранились поговорки и заклятия, в которых фигурирует Перун. Например: «Хочешь попасть к Перуну?», «На кой Перун это тебе?», «Перун в тебя попал!», «Перун тебя побрал!», «Перун тебя побей!», «Перунова стрела», «Перунова стена», «Перунов гром», «Перунов блеск», «Перунов путь», «Перуново вино», «Если ты Перун, громыхающий Перун, – покажи свои зубы!», «Бог Перун в облаках!». Согласно болгарским преданиям, Перун жил в Пирине. Все это свидетельствует о широком распространении его культа в славянском мире [5; 7].
Многие исследователи видят прямое родство Перуна с балтийскими громовержцами, латышским Pērkons, литовским и прусским Perkūnas. Перкун упоминается у Иоанна Малалы в XIII веке с эпитетом «dia» (бог): «Перкоунови рекше громоу». Лифляндская рифмованная хроника 1290 года упоминает об идоле Перкуне. Особое место он занимает в прусском пантеоне, символизируя, помимо грозы и дождя, высший подъем производительных сил, в том числе и вегетативных. В восточно-балтийской мифологии солнце изменяет Перкуну, и он разрубает его мечом.
Жилище Перуново находится на горе. В текстах таких средневековых немецких хронистов, как Гельмольд, Конрад Бато, Саксон Грамматик, отмечается, что в землях балтийских славян богу Прове (prove – проба, лит.) молились в дубовой роще. Вместе с Проно и Поренутом их имена отождествляют с именем Перуна. Ссылка на дуб и др. – инд. Parjánya не имеет достаточной базы. Дуб, как священное дерево громовержца упомянут только один раз в вышеупомянутом епархиальном документе. Поэтому считать это традицией затруднительно. У Прокопия Кесарийского говорится о едином боге молнии у словен и антов. Делается вывод, что это был Перун [5; 67].
Славянская этимология этого имени считается очевидной. Оно происходит от глагола *perti, *pьrǫ «ударять, бить» (ср. рус. переть, болг. пера, перем – «бью, колочу») и суффикса деятеля – unъ (ср. бегун, прыгун и т. д.). Таким образом, имя Перун имеет значение «бьющий, ударяющий, разящий (громом и молнией)». В пользу этой этимологии говорит еще и тот факт, что в славянских языках есть идентичные слова, обозначающие гром и молнию, – рус. перун «молния», укр. перун, белрс. пярун, плск. piorun «гром» [5].
Для имени бога Перкунаса выделяется корень *perkṷu, что позволяет производить его от индоевропейского названия дуба. Наличие суффикса – k- не дает возможности отождествлять его с именем славянского бога. В славянских языках это слово не сохранилось, поскольку еще в древности было табуировано (что еще раз подтверждает его сакральность). Само же название дуба – *perkṷu- означает избиваемый, ударяемый, т. е. подверженный ударам (молнии). Одновременно в хетт. perunas «скала», др. – инд. рárvata – «гора». Все это позволяет реконструировать связь индоевропейского громовержца с дубовой рощей на вершине горы, куда ударяет молния [5; 67].
Наличие на карте соответствующих названий было вполне ожидаемым. Топонимия «пер(к)ун» небогата и в определенной степени стандартна. Ярко выделяются два региона, где локализованы ее представители, – северный и южный. В Польше топонимы сгруппированы в центральных и южных воеводствах и имеют названия Piorunowo, Piorunka, Piorunkowice. От этого массива через Прибалтику и Новгородскую область через всю Россию вплоть до Южного Сахалина протянулась редкая, но явная цепочка «перун»-топонимов: Perkūniškė – в Литве, Перуново – в Белоруссии, Перун около Новгорода, завершающаяся далеко на востоке поселением Перун с добавлением местной составляющей «вайапаачи», принадлежащей нивхам или орокам (карта № 45). На Балканах существует двенадцать топонимов, В основном они представлены Perunici, Perunica(е), но имеются и Perun. Характер расположения говорит о том, что переселение носителей происходило из Польши через Словакию, вероятнее всего, по междуречью Дуная и Тисы с выходом в район Белграда. Именно таким образом Перун оставил свои следы в устном народном творчестве словаков. Примечательно, что в Чехии они отсутствуют.
На основании полученных данных уже можно сделать некоторые интересные выводы. Во-первых, средоточием культа Перуна была Средняя и Южная Польша. Во-вторых, становится понятным, откуда князь Владимир вынес культ Перуна – из Польши или Балтики. Поморье было варяжской вотчиной. В-третьих, культ Перуна появился в Новгороде независимо от реформ Владимира. Вопрос состоит лишь в том, какую роль он там играл до этого. Вероятно, Добрыня ездил в Новгород лишь на «коронацию», выдвижение уже ставшего государственным в Киеве бога на передовые позиции. Поэтому роль импортера культа в Киев могла сыграть и Новгородская земля. Следы присутствия Перуна в Сибири выражаются не только в виде топонимов, но и в сохранившихся до сих пор в Омской области языческих общинах древней веры.
Карта № 45. Топонимия «per(k)un – перун»
Семантика балтского «перкун» и славянского «перун», а также фольклорно-обиходные идиомы однозначно говорят об их тождестве. Поэтому противопоставление Перуна и Перкунаса представляется недостаточно обоснованным. Построения, состоящие из индоевропейского дуба (perkṷu), стоящего на хеттской горе, в который ударяет (pьrǫ) славяно-балтская молния (перун – перкун), кроме лингвистических построений, ничем более не подтверждаются. Кто здесь является громовержцем? Никак не дуб и не гора, в которые бьет молния, или сама молния? Получается, что молния (громовержец) бьет в громовержца? Тогда остается только молния и сопровождающий ее гром. При наличии фонетических, функциональных и даже этимологических соответствий решающая роль отдается лишнему суффиксу – k- и значению perkṷu как дуба, к тому же не имеющего даже намека в славянских языках. И это при столь активных балто-славянских языковых схождениях. Туманная табуированность этого термина у славян и отсутствие таковой у балтов также смотрится нелогично. При этом нужно добавить, что на латышском «perkone» – это дикая редька, желтушник, в польском «perkа» – картошка, картофелина, а в чешском «perko» – перышко. Мы уже являлись свидетелями и встретимся с дополнительными примерами, когда совершенно неожиданные объекты флоры и фауны проявлялись в топонимах. Несколько названий Рerkone и Рerkoni в Латвии, Рerkowo и Рerkowice в Польше могут являться дополнением этого перечня.
В таком случае имеет право на существование и ничуть не уступает энциклопедическим схема, включающая в себя представления о боге Перуне в образе лошади (хеттский бог лошадей Пэрва часто приводится в качестве аналога Перуна), прогуливающемся по горе (perune), поросшей перуникой и перконе (желтушником), в ореоле летящих перьев (perko) и подкрепляющемся картошечкой (perkа). В это время в небесах (pаrаva) раскинулось созвездие Плеяды (perune авестийских и почему-то одновременно шумерских текстов, переносимая из монографии в монографию и не имеющая ни одного оригинального цитирования). Существующая ситуация очень хорошо подходит под высказывание Ж. Дюмезиля о безупречной человеческой логике, которая на самом деле оказывается игривым взором судьбы.
Точку в этой проблеме ставит топонимика, показывающая, что славяне, переселяясь с территории Польши на восток, занесли образ бога Перуна в Прибалтику, где оформили его в виде топонима. Это переселение происходило в VI–VIII веках. Утеря или приобретение отдельных фонем – явление хорошо известное, и в данном случае оно могло произойти в результате перехода божества из одной этнолингвистической области в другую. Попросту говоря, народы имели различие в вокализации этого слова. Подобное исключение из системы еще не является поводом для ее отрицания.
Существует альтернативная версия об индоевропейском происхождении Перуна как бога скотоводов. Однако, кроме хеттского бога лошадей Пирвы, которого иногда переделывают в Перуна, и авестийского названия созвездия Плеяды, Perune, мы никаких сведений не имеем. Сообщается о Перуне – боге хаттов и памирских кафиров [70]. Если имеются в виду хатты-германцы, то это вполне возможно. Если речь идет о доиндоевропейском населении Анатолии, то логика отсутствует. Изучение пантеона кафиров такого бога не обнаружило.
Поскольку район исхода нам ясен, то можно сделать вывод, что там же происходило и формирования культа Перуна. Становление культуры, включая религии, и этногенез – явления, имеющие общие корни, кроющиеся в исходных этнических компонентах. Боги не всегда возникают заново, а имеют прообразы. Одна из гипотез, приведенная в первом разделе, предусматривает участие в формировании славян древних балтов, которые вторглись в IV веке до н. э. на территорию Лужицкой культуры (Польша, Чехия, Словакия). Те, в свою очередь, сформировались на базе пришлого из области ямной культуры индоевропейского населения и аборигенного финно-угорского субстрата. Атмосфера и обстановка в зоне появления и оседания пришельцев, к тому же претендующих на лидирующие роли, никогда не бывает простой. Им надо было решать серьезные проблемы, связанные с адаптацией в условиях чужеродного этнического окружения. Поэтому нельзя было не считаться с местными богами и не искать точки соприкосновения с местными жрецами. Например, хетты включали всех богов завоеванных народов в свой пантеон. Начиналось двоеверие, синкретизация, перерастающие в генерацию новых, но знакомых теофорных образов.