1.1.22. Ока и Угра. Топонимическая этимологизация

Естественно, речь пойдет о нашей «русской красавице, светлой Оке». Но не о ней одной. Река Ока имеется и в Тверской области, только здесь она является притоком Куньи. Далее на востоке встречаем Оку как приток Волги. Следующая Ока появляется ближе к Уралу на северо-востоке Башкирии, здесь она выступает в качестве притока реки Ик. Перевалив Уральские горы и пройдя более 1000 км по сибирским степям, на подходе к Иртышу обнаруживаем реку Омь с притоком Окой. Продолжая движение на восток, переходим к Ангаре, у которой также есть приток Ока с одноименным разъездом неподалеку. Свидание со следующей Окой нас ждет в Бурятии, здесь она приток известной реки Селенга и протекает недалеко от Анансинского дацана (карта № 25).

На этом экскурс, казалось бы, можно и закончить. Но на Курилах всплывает Ока – скала, а в Испании известна река Oca rio с одноименным городом Oca.

Уже не стоит объяснять, что мы имеем дело с переносом гидронима Ока по всей России, от ее западных рубежей до восточных пределов. Как всегда, встает главный вопрос: истоки исхода и этимология слова. Обратимся к мнению известных ученых.

Большое количество сторонников имеется у балтийского и связанного с ним индоевропейского источника происхождения. Широко распространена гипотеза В. Н. Топорова. Она основывается на сопоставлении слова «Ока» с рядом литовских названий озер и латышских микрогидронимов, образованных из литовского akis, латышского acis: 1) незамерзающее место в реке, озере, болоте; 2) прорубь; 3) небольшое открытое пространство воды в зарастающем озере или болоте; 4) бьющий из глубины ключ; 5) глаз. Несколько тысячелетий назад, когда возникло название реки, могло существовать и значение, непосредственно относящееся к этой крупной многоводной реке. О. Н. Трубачев также поддерживает балтийскую версию, поскольку это лучше объясняет форму Окá. Данное предположение подтверждается тем, что балты (голядь) в свое время жили по верхнему и среднему течению реки.

Краэ считает, что славяне адаптировали субстратный гидроним «древнеевропейского» типа: Ока – aqṷā, «вода». В таком случае гидроним относится к временам германо-балто-славяно-иллиро-венетской («древнеевропейской») языковой общности, и соотносить его нужно, по меньшей мере, со временами фатьяновской археологической культуры.

Существует гипотеза о происхождении от финского joki, эрзянского Йока – «река» или марийского aka – «старшая сестра». По мнению Фасмера, Ока родственно готскому аƕа «река», др.-в. – нем. аhа, ср.-в. – нем. аhе – «вода, река», нов.-в.-н. Аа – название реки в Вестфалии, Швейцарии; на латинском aqua – «вода».

Вот такое обилие гипотез. Все они кажутся мотивированными. Остается спросить, где истина, что выбрать читателю? Для этого рассмотрим степень мотивации.

Начнем с готско-германской версии. Если оставить лингвистические шоры и привлечь представления в области истории, то появляется вопрос, каким образом готы передали этот гидроним в Тверскую область? Чтобы гидроним как традиция распространился, нужен интенсивный контакт крупных групп населения. Причем именно в Тверской области, так как в ареале, занимаемом готами, от Вислы до Крыма, подобных названий нет. Остается предположить, что часть готов ушла далеко на восток, но инкогнито.

Фасмер считает, что существования гидронимов Аа в Вестфалии и Швейцарии достаточно, чтобы включить эту лексему в новый верхненемецкий диалект. Его мнение изменилось бы, если бы он узнал о существовании таких топонимов в Скандинавии, северной Германии и Прибалтике. Причем они представляют собой не только гидронимы, но и ойконимы. Некоторые из них наряду с Аа также имеют название А. Как было показано в [37], к воде они не имеют никакого отношения, а представляют собой архаичное название коровы в статусе тотемного божества в изначальном индоевропейском обществе. Тогда следует рассмотреть обоснованность включения этих лексем и в другие типы немецких языков. Наконец, по другой информации, аƕа на готском – это разум [61]. Название Ока существует в Бурятии и также производится от бурятского «аха». Остается предположить, что готы добрались и сюда, внедрив этот термин в бурятский язык. Или, наоборот, бурято-монголы побывали в Скандинавии и приучили древних германцев использовать этот гидроним. Вот до какого абсурда можно договориться, если делать выводы на основании единичного объекта и локализоваться в рамках одной науки, не привлекая смежные дисциплины.

Более предпочтительными с исторической точки зрения смотрятся угро-финская, балтская, а также индоевропейская версии. Действительно, территория, занимаемая их топонимиконами, была зоной контакта со славянами. Ряд гидронимов, принадлежащих финнам, балтам, а также индоевропейцам, сохранился до сих пор [37]. Нельзя исключить, что, будучи воспринятыми славянами, они стали переноситься на восток.

А теперь перейдем к континентальной топонимике, не забывая, что название – это объект, имеющий конкретную привязку на местности, связанную с историей народов. Надо отметить, что лингвисты работали со словом Ока только как с лексемой. Они не знали, что существует еще ряд подобных объектов, а об их расположении на карте даже не подозревали. Карты не являются привычным для них инструментов исследования. Между тем только с использованием карт проявляется полная картина. Существует устаревшая традиция производить гидронимы от слова «вода, река» и родственных объектов – ключей, болот. Если лингвисты не могли этимологизировать гидроним, то они начинали притягивать его к какой-нибудь «реке» или «полынье». Однако это не ономастические, а географические категории. Народы в гидронимах их практически не использовали. Так, в огромном российском топонимиконе название Река как имя собственное встречается только один раз, и то принадлежит поселению. В Дании и Исландии самостоятельная топонема «river» отсутствует, а в Англии также является ойконимом. В Германии вообще нет топонимов «fluss», а Финляндии «joki». В Норвегии «elv/a», в Швеции «flod» относятся к фермам и селениям, в Иране «rud/e» – всего один населенный пункт. Во Франции «riviere» – это также поселения и одно побережье. Весьма интересные композиты существуют в Италии, Fiume rio и Fiume torrento. Первое слово переводится как река, второе тоже река, только на испанском, а torrento означает поток, как на итальянском, так и на испанском. Только в Германии существует река Ström (поток, нем.), да вспомним струмлян и Strumien – поток. Таким образом, топонимика нам говорит, что как системы применения категории «река» в гидронимах не существует. Но из каждой системы имеются исключения.

Балты оставили нам гидронимы Жиздра, Протва, имеющие локальное распространение. Но это имена собственные. Есть один интересный пример – это река Упа (upe на литовском – река). Известны и ойконимы – существовавшее до войны село Упозево в Ульяновском районе Калужской области и некоторые другие.

В различных странах нет прямых названий «вода». Исключение составляет Италия, где существует один населенный пункт Acqua с одноименной горой. В славянских странах это в лучшем случае композиты или уменьшительно-ласкательный вариант. В тюркских странах «су» (вода) обычно комбинируется с другим признаком, например «ак» – белый.

Для всех этих версий будет правомерен один вопрос: каким образом и почему был осуществлен переход от aqṷā, аƕа, aha, joki, akis и других номинантов к Оке? Обратите внимание, что для этого требуется изменение сразу 2–3 букв из трех – четырех в слове, то есть 70–75 %. Этимологи нам объяснений не дают. Таким методом можно превратить что угодно во что угодно. Например, зайца в волка. Из всего этого следует вывод, что предлагаемые подходы к этимологизации неправомерны и нужно искать иной источник происхождения этого слова. Версии legendes les profanes типа восклицаний «ака!» или «око» всерьез приниматься не могут.

Тем не менее является загадкой, почему значения «река» и «вода» могут относиться к населенным пунктам, а не к гидронимам. Причина состоит в том, что рекам и озерам давались иные имена, а место, где постоянно брало воду местное население, ассоциировалось с сущностью «вода». Постепенно оно обрастало домами, превращалось в селение, а назначение воплощалось в названии «река». Происходил переход географической категории в ономастическую.

Обратимся к топонимике (карта № 25). Нет сомнения, что название Ока, будучи созданным неким народом, переносилось во времени и пространстве. Каким народом? Для этого интерполируем траекторию на запад. Уже в Белоруссии мы встречаем поселение Окачи, в Польше Ochenki (Оченки), а чуть далее реку Ochnia (Очня). Здесь и состоялся часто встречающийся переход «ч – к» и появилась Ока. У истоков «нашей» Оки в Глазуновском районе находится река Очка, название которой следует считать переходной формой между Очней и Окой. Теперь мы знаем, как это произошло и где, а что означает исходная лексема, пока остается загадкой. Не будем предаваться фантазиям. В будущем эту проблему можно будет разрешить комплексом научных, а не умозрительных методов. Наконец, Ока на Курилах может не иметь никакого отношения к рекам, а являться местной лексемой, как и в Испании. В последнем случае это микротопоним, означающий «гусиная река» (исп. oса – гусь).