А затем он просто развернулся, открыл дверцы того самого большого и мрачного шкафа, что стоял в конце кабинета, и достал оттуда небольшой саквояж. Поставил его на широкий каменный стол в самом центре помещения и раскрыл, достав новый, тщательно упакованный набор инструментов. Выудил оттуда тонкое лезвие с серебрянной ручкой в форме хвоста русалки и такое же серебряное блюдце-подставку.

На вид предметы были очень дорогими, и в голове девушки проскочила какая-то короткая важная мысль, но она не успела ухватиться за нее, нервничая перед тем, что должно было произойти.

Вот сейчас… тот самый момент, когда нужно применить самую капельку магического очарования, которое было доступно Арлин с самого детства и иногда даже помогало ей выжить.

Например, эта магия спасала ее, когда необходимо было попросить булочника отдать ей, бедной голодной девчушке, только что испеченный круг хлеба. Или вымолить у конюшего разрешение переночевать зиму в пустующем лошадином стойле…

Арлин не умела по-настоящему соблазнять, как, поговаривают, это делали ее предки. Но кое-что от волшебного дара передалось и ей.

Девушка встряхнула розовато-красными волосами и мягко улыбнулась, когда Рейнар, мрачновато покрутив лезвие между большим и указательным пальцами, подошел к ней. Мужчина чуть дернулся, как всегда бывало, если ее очарование достигало цели, и Арлин уже почти успела обрадоваться.

Рано.

— Вы готовы? — спросил он, снова направив тяжелый взгляд ей в глаза.

Он не спрашивал, можно ли ему поднять ее мантию. Он просто стоял напротив нее с каменным спокойствием, и Арлин поняла, что стеснение и душевная чувствительность — точно не его черты.

Девушка тихо выдохнула, ощущая, как ее вполне натурально трясет. К щекам прилила краска. Она прикусила губу и опустила взгляд, проговорив:

— Вы знаете, я немного смущена…

Она постаралась вложить в голос как можно больше тихой бархатистости.

— Чем же? — раздался вопрос, словно бы мужчина умудрился забыть, что под мантией у Арлин ничего нет.

А сама она отчаянно не могла придумать, каким же образом изменить собственную легенду о монастыре, чтобы туда органично встроился эпизод с переодеванием в кустах.

— Сьера-настоятельница говорила, что ни в коем случае нельзя мужчине видеть девушку обнаженной до тех пор, как жрицы Светлой матери их не обвенчают.

— Вот как? — переспросил Рейнар.

Арлин невольно подняла голову, встретившись вновь с острым взглядом, в котором слишком явно сквозила насмешка.

Щеки покраснели еще сильнее. Только теперь к страху быть разоблаченной прибавилось еще и раздражение. Какого тролля этот нахал над ней смеется?..

— А где предыдущий ректор? — спросила она вдруг под воздействием этой последней совершенно не вовремя вспыхнувшей эмоции.

Прозвучало настолько не к месту, что Арлин едва не хлопнула себя по лбу. Уже кто угодно догадался бы, что она что-то скрывает.