Почему браслет дымиться, как если бы был раскалён? Приглядевшись повнимательнее к половинкам, я поняла, что они действительно были раскалены. Да они покраснели!

— Идите, — устало велел лорд Аверес, отпуская моё запястье и опуская свои руки вниз. Так, чтобы я их не увидела.

— А, — попыталась я возразить, но, наткнувшись на его немигающий взгляд, моментально передумала и искренне выдохнула, — Спасибо!

— Не за что, — отозвался ректор и отвернулся, говоря тем самым, что мне как бы пора уже и честь знать, то есть покидать чужую жилплощадь.

Возражать я не стала, просто повернулась и пошла прочь, чувствуя, как губы растягиваются в счастливой улыбке.

Я чувствовала себя… свободной. Да, магия это именно свобода. То, ради чего хочется жить, наслаждаясь каждым её проявлением и пульсацией, разгоняющей её потоки по венам.

Магия — это жизнь, в той же мере, что и смерть.

Магия — это сила, это ответственность, это… власть.

Уже дотронувшись до холодной ручки двери, я неожиданно подалась какому-то внутреннему волнению и медленно обернулась.

Лорд Аверес сидел, чуть сгорбившись, устремив взгляд вниз, на собственные руки, на которых стремительно залечивал ожоги.

Ожоги! На его руках! А я даже и не заметила… у него же ни один мускул не дрогнул! Даже выражение лица не изменилось! Он… Стоял и терпел. И это лишь для того, чтобы помочь мне…

Глаза наполнились слезами от осознания только что произошедшего.

Лорд Аверес вдруг стремительно обернулся, вонзил в меня немигающий разгневанный взгляд и его столовую потряс его же яростный рык:

— Вон!

Стены задрожали! Стекла зазвенели! Меня как ветром сдуло!

А уже ночью, лежа в своей чистенькой комнате на накрахмаленных простынях, я не могла заставить себя уснуть и всё прокручивала в голове наш ужин. Раз за разом, вспоминая малейшие детали. И особое внимание уделив его окончанию.

Удивительно и странно, что лорд Аверес искалечил собственные руки, чтобы помочь мне. Я была ему за это очень благодарна, но меня не отпускало ощущение, что это как-то странно и… неправильно.

Мысли сами собой устремились к тому наваждению, что случилось со мной целых два раза за день.

Этот холод, даже от воспоминания о котором бросало в дрожь, и взрыв грома над головой, и яростные порывы злого ветра, и непроглядно чёрные глаза, находящиеся прямо напротив меня…

Когда сон всё же пришёл, я оказалась где-то далеко отсюда.