Утро, как обычно, было сладким и томительным. Муж во сне прижал меня к себе и подмял под теплый бок. Я чувствовала, что даже во сне была самым любимым существом для этого ледяного императора, что вырос на краю Севера.

Сегодняшнее утро было особенным для меня, ведь скоро должна была состояться казнь всех, кто причастен к покушениям на нас с мужем. Часы отбили половину десятого, и голубые глаза Бореальда распахнулись, как по команде. Увидев мою заспанную мордашку, он только ласково улыбнулся и начал покрывать мое лицо мелкими и теплыми поцелуями. Сейчас все вокруг нас будто закручивалось в тугой узел, который если разрубить, на страну обрушится столько проблем, что и богам станет страшно.

Счастливо улыбнувшись супругу, я все же нашла в себе силы подняться и выскользнула из постели. Душ в этот раз пришлось принимать по отдельности, или мы рисковали надолго застрять в собственной комнате. Нет, без нас казнь не начнут, но не стоит заставлять народ ждать. Такое шоу – это редкость.

Вот и пришлось разлучаться. Ну ничего, мы еще свой законный медовый месяц не отгуляли, зато как только закончится вся эта история с покушениями и заговорщиками, так сразу и отпразднуем на славу. Многие провинции уже и так добровольно приняли новую власть, а несогласные после первых публичных казней сильно не бунтовали. Все же маг на троне – это вам не простой человек. Бореальда боялись уже только из-за его происхождения, так еще и в женах у него была настоящая ведьма. Хоть я и колдовала не так часто, в отличие от мужа, но в народе все же заговорили о необычности новой семьи императорского дома. Так и рождаются слухи в нашем мире. Казалось бы, что тут такого: маг и ведьма? Чем не идеальная пара? А вы посмотрите, сей простой факт страху навевает такого, что прошлому императору даже не снилось.

При этой мысли мои губы сами собой расплылись в довольной улыбке, похожей на оскал хищника. Потянувшись до хруста, я вышла из-под теплых струй воды. Настроение поднималось в геометрической прогрессии. Чем ближе была казнь, тем проще мне становилось дышать. Вот сейчас, еще несколько мгновений, и мы наконец покончим с главными проблемами в нашей семейной жизни. Надолго задерживаться в душевой не стала, пропуская в комнату не до конца проснувшегося Бореальда.

Еще раз медленно вздохнула и, выпустив воздух сквозь зубы, пошла в гардеробную. На сегодняшнем мероприятии я должна выглядеть одновременно невинной благородной леди, которую посмели оскорбить, и сильной, властной императрицей.

Мужу в этом плане было гораздо проще: один взгляд, и все у его ног. А мне приходилось ломать голову, как соответствовать столь высоким требованиям. Но я честно старалась, и у меня даже получалось. Вот и сейчас я придирчиво рассматривала висящие передо мной наряды. Большая половина из них даже близко не подходила для роскошной императрицы, но выбирать не приходилось. Неравнодушная к обреченному на казнь северному графу главная придворная швея постаралась сделать все, чтобы саботировать нормальный пошив моих нарядов. Провернула она это по-умному, отчего было вдвойне обиднее, но и после увольнения ее с подчиненными девицами было не так-то просто в столь короткий срок найти новых толковых мастериц.

Из всего пестрящего разнообразия я выбрала нейтральное кремовое платье с темной отделкой. Вроде и не на похороны, но и не на бал. Все как-то средне. С волосами тоже решила не мудрить и собрать под обруч в низкий пучок.

В результате мы с мужем вышли на люди в контрастных цветовых решениях, из-за чего меня пробирало на смех. Это же надо быть действительно настолько разными и непохожими друг на друга. Словно день и ночь, которые встречались и не могли пересечься.

На балкон мы выходили под многоголосые крики толпы. Люди волновались внизу, перетекая с места на место и мгновенно смешиваясь. Нельзя было понять: где знать, где стража, а где просто горожане, пришедшие поглазеть на последние крики или проклятия приговоренных к смерти заговорщиков.

Мы с Бореальдом устроились в глубоких креслах, что заранее были подготовлены для правящей пары. Они, теплые и нагретые магией, позволяли не кривить губы в нереальной улыбке, а представать перед народом величественными и грозными правителем и его супругой. Не знаю, кто до этого додумался, но за такое ему орден дать надо.

– Добрый день, – зычный голос моего супруга разнесся над вмиг притихшей толпой. – Я рад, что вы все решили разделить со мной и моей супругой столь радостный день. Сегодня все, кто замешан в заговоре против императорской династии, поплатятся за свои темные деяния. Да будет смерть моего брата, который пал жертвой их коварства, отомщена, и дух его покоится в лучшем из миров. Я не прощу и не помилую. Будь мой враг хоть крестьянин, хоть воин, хоть дворянин – все получат по заслугам за злодеяния свои. Никто из них не уйдет от ответственности, в этом я вам клянусь. Слово мое – закон, и свершится оно сейчас, на ваших глазах. Вся верхушка заговорщиков будет публично казнена. Слово императора. Да будет так!

Внизу народ одобрительно загудел, и палач демонстративно сверкнул своей огромной секирой. Не представляю, как такой тяжелой штуковиной он головы рубить собрался, но орудие не менял. И вот потянулась череда криков, проклятий, слезливых историй и еще не знаю, чего. От шума и гомона болела голова, и слегка подташнивало от вида очередной летящей на площадку головы.

Я собиралась стоически досмотреть этот кошмар, но надолго меня не хватило. Извинившись, я встала и покинула балкон. Спустя пять минут муж уже крепко обнимал меня, и мне стало легче. А еще появилась возможность задать ему один очень важный вопрос.

– Почему ты обвинил тех заговорщиков в том, чего они не совершали, а именно в убийстве твоего брата. Ты же сам говорил мне, это точно была не их работа.

– Дорогая, – император обнял меня и привлек к себе еще сильнее.

– Да, мой любимый, слушаю, – я лениво приоткрыла глаза.

– Не знаю, сможешь ли ты меня понять, но я просто не мог приказать казнить свою родную мать по обвинению в убийстве императора, – тихо и скованно проговорил Бореальд.