Он долго глядел на нее, не отвечая, и, наконец, освободившись от наваждения, вернул себе спокойствие и даже хорошее расположение духа:
— Дайте мне руку, Алинь, и скажите, что не находите меня смешным. Я вдвое старше вас и чуть не сделал вам признания. Припишите приступ этого сантиментального безумия моему долгому одиночеству. Я ужасно зол на себя за то, что не умею состариться.
— Но, ведь, это тоже сила.
— Да... Но сила отрицательная, которая с молодостью имеет только одно общее — опасные иллюзии... — произнес он несколько грустно.
Она украдкой бросила на него сострадательный взгляд. Стук в дверь нарушил молчание. Жюльен Мутэ вошел, извиняясь.
— Я позволил себе притти сказать вам о прибытии миссионера; его лодка уже на виду.
— Отец Тулузэ, вы уверены? — весело вскричал Зоммервиль.
— Огюст узнал его издали по его длинной черной бороде. Обе пироги перешли уже за черту рифов, и через десять минут...
— Вы увидите замечательного человека, — прервал его ученый: — таящегося под совершенно скромной внешностью.
Он взял свою панаму и поспешно вышел из комнаты, преследуемый лукавым взглядом лаборанта, который сейчас же обратился к Алинь.
— Уверяю вас, я ясновидящий. Держу пари, что патрон вам только что признавался в своей страсти (она пожала плечами), и что вы его вежливенько посадили на место.
— Вы глупы.
— Значит, перспектива сделаться мадам Зоммервиль вас не очень манит?
— Когда дело до этого дойдет, я у вас спрошу совета.
Алинь нашла ученого у подножья скалы, где собрался весь персонал замка. Обе пироги, — огромные, выточенные внутри стволы — уже обходили последние камни под управлением индейцев, работавших веслами или шестами. Мускулистые полуголые тела индейцев блестели на солнце. Среднюю часть экипажа занимали пальмы, образующие навес, защищавший от солнца пассажиров, Позади навеса стоял человек с черной длинной бородой, в выцветшей заплатанной сутане и махал в воздухе соломенной шляпой, истрепанной от непогоды.
Огюст и обе негритянки яростно выкрикивали приветствия, поглощаемые шумом прилива.
Наконец, пироги прошли опасное место и достигли скалы, служившей опорой мосткам. Шарль Зоммервиль протянул руку миссионеру, помогая ему сойти на берег.
— Я очень рад вас видеть, отец Тулузэ. Путешествие не слишком утомило вас?
— Да, пожалуй, — проговорил миссионер, с усилием выпрямляя члены. — Мы сегодня плаваем с утра, и я немножко озяб, но море было очень милостиво.
Знакомя Алинь с аббатом, Зоммервиль прибавил: