Мы одновременно повернулись к виноградникам.

Мужской одеждой получилось разжиться у одной из женщин, она так часто нам улыбалась, что не могла не прийти на помощь. Тем более, мы хорошо заплатили за недолгий «прокат» костюма ее сына. Если не приглядываться и совсем уж не разбираться в одежде, можно подумать, что Адам Даркалл мог бы надеть на себя что-то такое. В конце концов, Адам никогда не щеголял в одеяниях с вычурной вышивкой или гербом на груди, а остальное – детали. Лицо-то будет на месте, приди Адам хоть в бальном платье, с чего кому-то сомневаться в его личности?

Оборачивалась Ника в безлюдной подворотне, там же переодевалась. Ошметки ее кожи и волос пришлось собрать в мешок, дабы ни у кого не возникло лишних вопросов. Собирала, конечно, я, пока Ника (или уже Адам) оглядывала себя со всех сторон, одеваясь совсем уж неспешно. А ее комментарии вогнали бы в краску кого угодно. Даже хорошо, что я была занята, иначе пришлось бы тоже Адама разглядывать.

– … а ноги-то, ноги! Жаль, нет зеркала, чтобы оценить вид сзади. С волосами что-то бы сделать, но какова грива! Густая, мягкая… хочешь потрогать? Нет? Тогда я сама… В общем, не будь у него проблем с головой…

– Хватит причитать! – не выдержала я наконец. – Лучше подумай об образе и будущих вопросах.

Ника-Адам закатила глаза:

– Если мы собираемся разыгрывать ту карту с доверием друг к другу, то стоит сказать: намного труднее предать человека, который тебе нравится. Вот ты мне нравишься редко, Альмар, никакого с тобой веселья.

– И что это значит?

– Ничего. У нас же уговор. Но ты запомни на будущее.

– Обязательно. И для справки: ты нравишься мне еще реже.

– Даже в образе любимого-единственного? – лже-Адам потешно поднял бровь.

– Очень плохая тема для шуток.

– Знаешь, чему я научилась у Ароктийского? Плохие темы для шуток на самом деле самые лучшие. Чем хуже, тем смешнее.

– Тогда впереди нас ждет то еще… веселье, – мы посмотрели друг на друга и одновременно содрогнулись, представив.

До виноградников мы добрались порталом, в этом плане ограничений у нас не было, куда хочешь, туда и перемещайся. Ника сосредоточенно хмурилась и смотрела вдаль, копируя манеру Адама. Копировала она фальшиво, или просто мне так казалось. Но, как и в случае с одеждой, кто распознает все эти тонкости?

Начинаясь от двухэтажного дома, виноградники спускались вниз полукруглыми ступенями. Раньше мы оценивали вид снизу, сейчас же, оказавшись на вершине, дружно застыли, пораженные открывшимися просторами. Стык трех морей просматривался отсюда словно на ладони, три гиганта схлестнулись в одной точке, не уступая друг другу территорию. Дух захватывало и от теплого пряного ветра, и он высоты, и от ровности линий впереди. Все ступени из винограда казались идеально одинаковыми, даже ненастоящими. А дом, к которому нас привел портал, проглядывался почти насквозь, столько окон в нем было.

– Внутри кто-то есть, – Ника указала на движущиеся фигуры.

Судя по всему, по дому передвигались несколько человек. На втором этаже, на первом… и в дальнем от нас крыле тоже кто-то мелькал в окнах. Это все прислуга, делает уборку? Или работники виноградника… хотя с чего бы им заходить в дом.

– Нас заметили, – кивком я указала на окно второго этажа. – Нельзя стоять здесь и дальше, мы выглядим подозрительно.

Мы даже до двери не успели добраться, как навстречу выбежала женщина. За ее спиной маячило еще несколько человек. Ника рядом со мной заметно напряглась, узнав мать Адама, Диану. Портрет, который мы видели в замке, оказался очень точным: бледная, с яркими светлыми глазами и рыжеватыми волосами. Красивая женщина, и сразу заметно, что родилась она далеко от этих мест. В отличие от ее мужа, типичного южанина, который вышел на улицу следом за супругой.