– Я спущусь первым на тот случай, если ты вздумаешь бежать, – предупредил Тарзан.

– Вы не доверяете мне! – обиженно воскликнул бог.

– Разумеется, ведь ты человек!

Тарзан перевалился через парапет и повис на веревке.

Бог в испуге задрожал.

– Я не смогу! – закричал он. – Я сорвусь! Это ужасно!

И он в страхе закрыл глаза.

– Тогда перелезай через парапет и забирайся ко мне на спину, – распорядился Тарзан. – Я поддержу. Тарзан протянул ему свою могучую длань.

– А веревка выдержит нас двоих?

– Не уверен. Становится все жарче. Быстрей же, а не то спущусь один.

Дрожа всем телом, бог перебрался через парапет и, поддерживаемый Тарзаном, залез к нему на спину и мертвой хваткой схватил его за шею.

Тарзан осторожно полез вниз. Он не сомневался в прочности веревки, однако опасался, как бы она не перетерлась о грубую поверхность опоры.

Было жарко, как в пекле. Из окон вырывались языки пламени. Удушливый дым вставал сплошной стеной. Если еще минуту назад спуск в этом месте казался вполне безопасным, то теперь благополучный исход представлялся сомнительным. Складывалось впечатление, будто огонь, заметив беглецов, бросил все свои силы на то чтобы воспрепятствовать их спасению и присоединить к своим жертвам.

Стиснув зубы, Тарзан продолжал спуск. Повисший на его спине бог издавал вопли ужаса, перемежаемые приступами кашля. Тарзан закрыл глаза и задержал дыхание.

Казалось, еще минута, и легкие разорвутся, но тут Тарзан с облегчением почувствовал под ногами твердую опору и рухнул плашмя вниз, хватая ртом воздух.

Переведя дыхание, он перевернулся на спину и принялся сматывать веревку.

От крыши до земли было футов десять, и, прибегнув к помощи веревки, они вскоре очутились в относительной безопасности.

– Пошли, – сказал Тарзан. – Обойдем вокруг замка и поищем девушку.

– Нельзя, чтобы нас заметили, – отозвался бог. – На пожар сбежался едва ли не весь город. А у меня среди сторонников короля множество врагов, которые будут рады схватить нас обоих. Тогда нам уже девушку не видать, если она еще жива.

– И что же ты предлагаешь? – спросил Тарзан, в котором снова зародились подозрения.