В ее голосе звучали вызов и ехидство.
— Без разницы. Многими школами владеешь?
Спросил он, коснувшись дыханием ее затылка.
— Только своей. Школа выживания.
Она соврала ему чисто инстинктивно, на автомате, и мысленно уже успела укорить себя в этом. Ведь если она собирается открыть правду о прошлом, не стоит ли перестать врать в настоящем. Но было уже поздно. Слово не воробей.
— Это не школа. Это инстинкт, который ты оседлала.
Люциус вдыхал аромат ее волос и уже скользил пальцами по ее рукам от запястья к плечу. А Айда стояла не прерывая его действий, не поворачиваясь к нему, и специально слегка расслабив свое тело, давая понять что все, что он делает никак не влияет на нее, даже ее голос звучал как отражение его голоса, обезличенно.
— Всего лишь состояние души.
Она почувствовала, как руки Люциуса, мягко касаясь, снова легли на ее талию и медленно перемещались на ее живот. В следующий миг в его бок уже упиралось острие одного из ее клинков. А он, переведя руки на плечи, слегка притянул ее к себе, тем самым заставляя клинок разрезать его рубашку, и отчасти рассекая футболку оставить на коже две свежих неглубоких царапины. Хаят, лежа на кровати, наблюдая за хозяином и вампиршой, немного напряглась. А Люциус рассмеявшись спросил.
— Ты же вроде не в платье. Откуда ты его достала?
— Подарок старого друга.
Айда развернулась, и совершенно не проявляя ни каких эмоций, смотрела в его глаза.
— Парные клинки, кортик и нагината, заговоренные на моей крови. Появляются в руке по призыву, да и кроме меня их никто взять не может.
Клинок исчез точно так же, как и появился, растворившись в воздухе. И продемонстрировав свободные руки, Айда обняла Люциуса за шею.
— Редкий и дорогой подарок. Видимо он тебя очень ценит.
Его руки легли на ее поясницу, и дикое ощущение дежавю, словно электрический ток, теперь пульсировало во всем теле, путая его мысли, пытаясь найти в памяти нужный образ, что отчетливо отражалось в его карих глазах.
— Это было очень давно, можно сказать в прошлой жизни.
Айда проговорила это, ловко выскальзывая из его объятий, тем самым возвращая мысли Люциуса в настоящее. А после направилась к небольшому бару.
— Рому?
Он мотнул головой.