Хаким отвернулся.

Она повторила вопрос на арабском.

Банерджи тоже подошел к столу.

— Отлично он говорит по-английски! Закончил колледж в Калифорнии… Не ломайся, дружок!

Поскольку Хаким продолжать молчать, Банерджи ткнул пальцем в перелом на правой руке. Араб застонал.

Андреа отрицательно помотала головой, и Банерджи отошел.

— Хаким, сделайте милость, посмотрите на меня, — сказала она почти ласково.

Ноль реакции.

За ее спиной скрипнула дверь. Доктор Наджиб вкатил тележку с аппаратурой.

— Сколько он весит, по-вашему? — спросил он у Банерджи.

— Килограмм девяносто.

— Я тоже так думаю. Значит, введу шестьдесят миллиграмм.

Пока врач готовил инъекцию, Андреа продолжала говорить:

— Хаким, слушайте меня внимательно. Я — офицер американской разведслужбы. А вы глубоко, глубоко в дерьме. И если вы не прекратите разыгрывать из себя героя, надежды у вас никакой. Я могу прекратить этот кошмар, спасти вашу шкуру. Но только в том случае, если вы пойдете мне навстречу. — Она сделала паузу, потом спросила: — Ну, вы меня понимаете?

Ответа не последовало.

— Я готов, — сказал доктор Наджиб со шприцем в руке — иглой вверх.

Андреа вздохнула и отошла от стола, освобождая место доктору.

— Жаль, что мы вынуждены прибегать к этой процедуре. Надеюсь, нам не придется повторять ее дважды или трижды.

Муссави заметался на столе.

— Не дергайся, придурок! — прикрикнул доктор и ввел иглу.