Хаким странно поиграл бровями.
— Похожи, мы с вами оба много выпили, — внезапно сказал он.
Уилсон чуть не лопнул от злости. Старый дурак ни черта не понял!
Но тут араб махнул рукой, словно отметая все прежде сказанное, и сделал нечто до такой степени неожиданное, что прежний разговор действительно немедленно вылетел из головы.
Хаким достал из кармана черную бархатную коробочку и положил ее на стол перед Уилсоном. В таких футлярах обычно дарят обручальное кольцо.
— Это что… предложение руки и сердца? — растерянно улыбнулся американец.
Глаза Хакима смеялись и подсказывали: «Открой, сам увидишь!»
Уилсону стало немного не по себе. Не без трепета он открыл бархатный футлярчик. На шелке, в углублении для кольца, лежала розовая продолговатая капсула, похожая на мультивитаминную.
— Похоже, это действительно предложение, — сказал Уилсон, внутренне холодея. — И приводить его в исполнение вы предлагаете прямо сейчас? Без права помилования?
Хаким отозвался со смешком:
— Пока смерть не разлучит нас… Впрочем, я вас не тороплю. А говоря серьезно — если попадетесь, терзать вас будут долго и страшно. Поэтому я дарю вам выбор.
Уилсон решительно захлопнул коробочку и сунул ее в карман.
— Смерть мучительная? — спросил он с почти беззаботным видом.
— О нет. Видели фотографии в Джонстауне — те, после массового самоубийства? Помните, у всех покойников улыбка на лице?
Уилсон саркастически хмыкнул:
— Ошибаетесь. Врачи называют это «риктус». Обычный спазм после трудной агонии.
9
Водитель рулил молча, с отрешенно-сосредоточенным выражением лица. Зато Зеро и Халид — на заднем сиденье — болтали, не закрывая рта. Непонятный разговор на арабском был для Уилсона тем же белым шумом и нисколько не раздражал. Внимание привлекали только редкие английские слова: «оуукей!», «пятьдесят центов», «я твою мать имел во все дырки!», «виагра», «не крути жопой!».
Хаким не раз подчеркивал, что Зеро и Халид приданы Уилсону для защиты. Но тот, естественно, понимал двойственность их роли. В случае чего они, конечно, защитят. Однако их первейшая задача — не дать американцу удрать с товаром, если ему стукнет в голову такая блажь.
Дорога была в ужасном состоянии, как и подвеска машины. Уилсон вздохнул с облегчением, когда они часа через два наконец въехали в «тутошний» Триполи. После заросших бурьяном садов на окраинах вдруг начался огромный городок из пестрых палаток. Все обширные пустыри были заняты.