На нас тут же кинулись и быстро связали руки. Бреста кулем закинули на коня. Тот, кого назвали Левко, подошел к нам, и грубо сдернул с нас капюшоны.
- Быстро вяжи руки, они идут сюда.
- Ты жива, господи, жива. Прости меня, родная, прости, что тогда тебя бросил…
- Тьфу, нечисть поганая, все беды от вас, - оскалился Левко. – В деревню их, к Владыке!
- Изыди, - огрызнулась она.
***
И я последний раз, дотронувшись до руки Прежнего, поднялась и на ватных ногах вышла вон.
Я нащупала ножик на полу, и, развернув его, принялась резать веревки. Туповат конечно, но должен справиться.
- Девку бери, - раздался скрипучий голос высокой косматой фигуры.
- Гера? – я недоверчиво переспросила, - Ага, как же, держи карман шире. Кто ты такой? Откуда знаешь мое имя?
- Это девица погрязла во грехе, но она на пути очищения. Молитесь, грешники, и до вас дойдет святая истина.
- Слезай, а то сам сыму, - высокий навел на меня арбалет.
- О чем ты говоришь? Я счастлива, что снова тебя вижу. Где ты был все это время? Что с тобой приключилось?
Милка жалостливо всхлипнула и, прикрыв рот ладонью, во все глаза смотрела на рассказчика. Брест сморщился, потрогал свой затылок – на пальцах осталась кровь:
- В аду, друг мой, - выдохнул Гера.
Наемник охнул, а служанка, стряхнув разрезанную веревку, бросилась к нему на помощь. Она положила его голову к себе на колени, озираясь по сторонам, в поисках хоть какого-нибудь тряпья. Я, спрятав под порогом нож, вернулась к Гере.
Сзади послышался тихий стон, служанка, ругаясь, все еще пыталась развязать себе руки и помочь Бресту, тот начал приходить в себя. А мне было плевать на них, я вдыхала запах грязного, искалеченного тела и выла от счастья.
- Исподнее сымай, - прикрикнул наемник.
- Так он из Тринницы?! Надо всего лишь сказать ему, кто я, и нас освободят!
- Тьфу, ты мне в глаз заехала, - отозвался Прежний.