- Действительно, - проговорил Красильников и полез в карман за платком.

Тот визит к Сытину серьезно изменил его судьбу. Двенадцать лет назад он был главой небольшого, но крепкого торгового дома. И намеревался стать посредником при закупках хлопка для Российской оружейной компании. Посредником он таки стал, но не надолго. Оказалось, что РОК и прочие компании князя Агренева не только сами могут закупать у производителей хлопок и всякое прочее, но и сами его ввозять из обоих Америк и Азии дешевле, чем это может сделать удачливый вичугский купец. А потом ... Видимо сказалось, что Красильниковы хоть и входили в ряд почтенных московских купцов, но держались всегда от прочих несколько отстранённо, обладая при этом неплохой деловой хваткой, связями и разумностью. А потом постепенно он как-то сделался своим для Агреневского Концерна. Ему доверили сначала операции со льном внутри страны, коего во множестве скупали хозяйства князя в верхневолжских губерниях. Затем он сам настоял, что имея дело с такими объемами грех его просто так продавать на сторону и не делать из него тканей. Так у Концерна появилась крупная акционерная льняная фабрика в Костромской губернии, а вслед за ней еще фабрика искусственного шелка в Нижнем Новгороде. А вот потом и Николаю Михайловичу и Концерну выпала удача. Один немчик из частично обрусевших построил под Москвой собственную химическую фабрику по выделке красок для полотна. Но вот со сбытом у него были большие проблемы, причем чем дальше, тем больше. Соперничество между производителями ткани в московском регионе было очень сильным, а потому доходило до парадоксов. Главным делом немчика было ткацкое, а из-за этого его конкуренты на рынке тканей особенно из таких же как он немцев отказывались от покупки красок у него, предпочитая выписывать красители из Германии. И владелец, намучавшись, решил химическую фабрику продать. Николай Михайлович и сам облизывался на подобное приобретение, но в тот момент у него не было ни средств на покупку, ни уверенности в том, что ему удастся выгодно закупать химическое сырьё и полуфабрикаты для фабрики, ни в том, что ему вообще эту фабрику продадут. С вопросом о том, что неплохо было бы приобрести это производство, он пришёл к Долгину. И вот здесь люди Агренева проявили мгновенную реакцию. Оказалось, что для концерна важна даже не сама фабрика как таковая, а то, что на неё оформлены лицензии на выделку ряда анилиновых и прочих красок. Немецкие химические концерны были впереди планеты всей и всячески старались не продавать подобные лицензии на сторону. Более того, сама фабрика работала на привозном германском анилине и прочих импортных полуфабрикатах. Покупку оформили всего за неделю, причём переплатив пятую часть от цены, которую предлагала германская BASF. Так в Агреневской империи появилась химия красок и красителей, а Красильников неожиданно для себя стал директором этой фабрики, ну и, конечно, владельцем некоторого пакета ее акций. BASF сначала попыталась оспорить сделку, а потом немецкая община увела с завода всех немецких химиков и инженеров. К тому же фабрике начали отказывать в продаже полуфабрикатов. Но тщетно. Место немцев заняли русские из тех, кто уже работал на фабрике и тех, кто был срочно туда переведен из других мест. А поставки химии наладили из других источников. Из-за кадровой чехарды и срывов поставок производство лихорадило всего месяцев пять, а потом постепенно она начала выдавать продукции намного больше, чем при прежнем владельце. Со временем полуфабрикаты пошли отечественной выделки, а часть их начали выделывать прям на самой фабрике. Пару лет назад в Нижнем Новгороде поставили ещё одну химическую фабрику со значительно большим объёмом выработки. Да и всякую прочую химию на ней производили в большем ассортименте. И все это было в основном для красильного и отбеливающего производства. Вопросы со сбытом также удалось решить вполне приемлимо несмотря на то, что германцы при любом удобном случае пытались вставлять палки в колёса. Не важно, что местные немцы так до сих пор и не покупали красители у Концерна. Зато русские потребители брали их хорошо. А сам Красильников вообще стал смотрящим Концерна над производством всей химии, связанной с текстильной промышленностью в Центральном экономическом районе. Это помимо того, что он остался заведующим текстильным делом Концерна, и естественно главой собственного торгового дома. Прилепившись таким образом к Концерну, его торговый дом кроме всего прочего получил доступ к огромной сбытовой сети князя. А качеством его ткани всегда отличались в выгодную сторону. Так что дела его шли превосходно, и Николай Михайлович уже обдумывал, как бы ему построить и себе новую фабрику льняных тканей. А вот немцу-продавцу не повезло. Немецкая община постепенно сделала его чуть ли не изгоем, клан Вогау отлучил от кредитов и поддержки. Оттого дела у него стали идти все хуже и хуже. В итоге немчик продал свою хлопчатобумажную фабрику Морозовым, а сам уехал искать счастья в Америке. Вот так отреагировали германские химические концерны и московская немецкая община на то, что кто-то посмел нарушить монопольное положение немецкой химии красителей в России.

- Что-то я задумался, - отойдя от воспоминаний произнёс Красильников, - вы уж простите Бога ради!

- Да ништо! И самому есть, что вспомнить. Столько всего за эти годы удалось наворотить! - улыбнулся понимающе Сытин.

Разговор пришлось ненадолго прервать, поскольку секретарь подал чаю, крендельков и конфет. Угостившись и продолжая неторопливый разговор, Красильников подобрался к цели своего визита.

- Дело, уважаемый Иван Дмитриевич, у меня к вам непростое. Как говорит Александр Яковлевич, вы являетесь чуть ли не повелителем немалой части умов населения Империи. То бишь можете влиять на умы и настроения людей. И будто бы даже можете создавать из ничего спрос на те или иные товары. В определенной степени, конечно. Так вот задумал я поставить крупную льняную мануфактуру на паях. А тут ещё одно к одному - сестрица моя, дражайшая Ольга Михайловна со своим мужем Александром Ивановичем Кокоревым дела собственного хочет. Женщина она энергичная, пытливая и въедливая. Да и деловой хваткой Господь её не обделил. Так что дело новое она с Божьей и нашей помощью поднимет. Но я задался вопросом, - а нельзя ли как-то повлиять на умы почтенной публики, дабы спрос на льняные ткани в Империи нашей повысить. У нас же как... Две трети всего мирового объема льна именно в России выращивают. И продают значительную часть выращенного в сыром виде за границу. А внутри страны спрос на льняные ткани в средней ценовой категории не особо велик. Да и мужик все больше становится падок на хлопчатобумажные ткани, когда от домотканного начинает отказываться. Но хлопок мы в Америках, да прочих заграницах в основном закупаем, и свой лен, получается, не особо ценим. Поговорил я кое с кем и в руководстве Концерна тоже, и они мое дело готовы приветствовать. А у Вас, насколько мне известно, опыт в раскрутке товаров весьма немалый. Вон вы как искусственный шелк разрекламировали! Его цена разве что без малого до цены настоящего шелка не дотягивает. Мне же нужно как-то повысить спрос на льняные ткани. Не сейчас, а когда время настанет. Фабрику мы будем ставить для выделки тканей средней ценовой категории. И может быть высшей. Вот этот средний сегмент и хотелось бы приподнять за счёт хлопковых тканей.

- Позвольте, Николай Михайлович! А как же ваше дело? Вы ж на своих фабриках хлопковые ткани выделываете и красите... - удивился Сытин.

- Ничего страшного! - махнул рукой Красильников, - Товар у меня добрый. Оптовые покупатели его влет разбирают. Мне от такого поворота убытка не будет.

- Ну, хорошо. А на чьи деньги финансировать рекламную компанию вы будете? Не за свой личный же счёт?

- Нет, конечно. Концерн тоже поможет, - я с господином Сониным на эту тему говорил. Но главное тут - другие заводчики, что со льном дело имеют. Я кое с кем успел из московских купцов-манафактурщиков переговорить. И они не прочь тоже поучаствовать, ежели компанию удастся добрую собрать. Всем миром ведь и батьку бить легче. Вот мне и требуется от вас ответ. Можно ли устроить действенную рекламную компанию с желательно как можно более продолжительным эффектом. Я тут и материалы всякие полезные подобрал, чтоб вам удобнее было... Дело это совсем не срочное, но нужное. Я все понимаю, сейчас особо не до тканей. Но всеж, если вы мне сможете месяца через три хотя бы приблизительно ответить о возможностях и предположительной пользе сей компании, то я вам буду очень признателен. А само дело можно начинать будет где-то года через полтора-два, когда и я фабрику новую поставлю.

- Ну что ж, Николай Михайлович, - задумчиво проговорил Сытин, вертя переданную ему тонкую папку с материалами, - Дело ваше я уяснил. Покажу я вашу папочку моим специалистам. Пусть покумекают, а там посмотрим. К сожалению, ничего обещать сразу не могу. Товар то у вас получается привычный, и создать повышенный спрос на него с бухты-барахты будет явно не просто. Но задачка, конечно, интересная. Да и полезная. Все меньше придется хлопка за границей покупать, ежели дело выгорит. Но у нас сейчас, сами знаете, война на Дальнем Востоке. На неё и трудимся - создаём положительный фон в газетах, что в нынешних условиях непросто. Заказы то на гражданскую продукцию казна отчасти срезала. А от того немало рабочих без работы осталось. Да и призыв ратников очередной объявили. В деревне хоть все спокойно. Хороший урожай похоже предвидится. Хотя и мутят народ разные темные личности. Много смутьянов последние пару лет власть пересажала, а то и просто постреляла. Но дурных на голову возмущать народ во время войны всеж, к сожалению, не переводится. Потому мы все силы рекламные бросили на поддержку порядка. Так пока и живём.

- Да я это все понимаю. Мне в принципе ответ нужен. Возможно ли, али придется действовать обычными методами.

- И ещё, Николай Михайлович. Возможно вы слышали... будто бы братья Рябушинские тоже подумывают насчёт ещё одной фабрики льняных тканей.

- Да, что-то такое мне разок на ухо нашептали.

- Ну так вот я Вам больше скажу. Но это, так сказать, не для лишних ушей, а для понимания ситуации. Вы ведь наверно в курсе, что у Концерна с Рябушинскими имеются общие дела. И со временем этих дел становится все больше. Так вот я не исключаю, что братья интересуются выработкой льняных тканей с подачи Александра Яковлевича. Однако направление там другое - низшая ценовая категория. То есть с ними вы в продукции пересекаться не будете, если Рябушинские возьмутся работать в этом направлении. Но! - тут Сытин улыбнулся, - этого я вам не говорил, а вы не слышали. И совсем не факт, что если вы напрямую зададите вопрос тому, кто может подтвердить или опровергнуть эти сведения, вам захочет ответить. Но вот то, что вас будут поддерживать в вашем начинании с льном, если до сих пор никто не отговорил, это я не сомневаюсь. Дела и свои и Концерна вы ведете добро. А поскольку вы являетесь признанным специалистом именно в тканях и красителях, то никто не будет от вас требовать, чтоб вместо этого вы занялись, скажем, производством удобрений или ещё чем. А вот клан Рябушинских возможно далеко пойдёт. У них и деньги большие есть, и связи крепкие в Москве, и интересы похоже разнообразные, и амбиции немалые. В вашем случае братья вам не будут конкурентами, а скорее союзниками в расширении рынка льняных тканей. И опасаться их на мой взгляд в новом деле не стоит. Уж по крайней мере не в ближайшие 6-7 лет. Вот такое моё твердое убеждение. А потому ставьте свою фабрику смело.

Собеседники ещё проговорили некоторое время, а потом Красильников ушёл. Сытин проводил Николая Михайловича, а затем заказал междугородний разговор с главой Русской Торгово-Промышленной компанией. Соединение дали через четверть часа после поступления заказа. Закончив взаимные приветствия, Сытин перешёл к делу:

- ... Да, Аристарх Петрович, заходил ко мне Николай Михайлович с интересным вопросом. Нет, там дело насчет рекламы. Посмотрим, что можно сделать. Как вы и просили я его поддержал насчёт зачинания нового дела. Да-да. И насчёт Рябушинских заверил. Так что просьбу я вашу выполнил в точности. Вы как воду глядели, полагая, что он ко мне зайдет. Нет. С основной задачей пока, как можем, справляемся. Но вы ж понимаете, что читатели не только наши газеты читают. А там всякое попадается. Иногда приходится и отвлекаться на нейтрализацию всяких дурных слухов и пасквилей. Иногда и не знаешь, смеяться или плакать. В какие только глупости может поверить русский человек. Но зато и мы этим активно пользуемся. Да-да, спасибо. Да. Несомненно. И вам. Счастливо!

Положив трубку на аппарат, Иван Дмитриевич проворчал:

- Вот к чему такие сложности? Нет чтоб самому не рассказать. Развели интриги на пустом месте...

Потом поднял трубку внутреннего телефона и связался с секретарем.