Они грелись у печки, щелкая зубами от холода. В глубине леса, метрах в трехстах от берега, стояла избушка, сложенная из бревен, в ней была печь, дрова и консервы. Одежда сушилась на печи, а Егор и Яна сидели голые на медвежьей шкуре у печи, накрывшись единственным тулупом, найденным в сенях.

— Кто выстроил сей спасительный храм? — спросил Егор.

— Охотники. Тут не один такой. Они приплывают с того берега и живут здесь неделями. В сезон лес оживает. Мы с отцом тоже бывали здесь, и не раз. Он был заядлым охотником.

— А постоянно люди живут на этом берегу?

— Нет. Переехав мост, надо еще сорок километров добираться до ближайшего поселка. На пути будут только леспромхозы. Ты хочешь есть?

— Тарелочку водочки с черным сухариком. Мечта!

— Господи! Как ты однообразен. И не прижимайся ко мне.

— Я не прижимаюсь. Я греюсь. Недотрога!

— Знаю я вас, мужиков! И не надейся. Морду исполосую ногтями.

— Чокнутая! А вообще-то секс хорошо согревает.

— Сексом будешь занимать со шлюхами, со мной можно заниматься только любовью.

— Так давай полюбим друг друга.

— Любовь не заказывают, как кусок мяса в ресторане. Или она есть, или ее нет. И хватит об этом. Что делать будем?

— Нам нужна веревка, пила и топор.

— Тут много хлама, топор наверняка есть. И что дальше?

— Будем плот вязать, по-другому нам на тот берег не перебраться. Про мост забудь.

Яна сама прижалась к Егору, а он будто не замечал этого.

— Уходя, мы оставили на столе две тарелки, две кружки. В лесу стоит «Волга», на которой ты приехал, в сарае мотоцикл.

— Они знают, что нас двое. Видели, в кого стреляли.

— А еще мы оставили книгу, раскрытую на тридцать четвертой странице.