— Ты что же, думаешь меня в снабженца, в интенданта превратить? — голос Николая дрожит. Лицо его побледнело. Он комкает лежащие перед ним листы проекта и медленно встает.

Макаров тоже поднимается.

— Знаешь что, Николай? — с трудом произносит он. — Нам нужно с самого начала…

За шкафом кто-то вскрикивает. Это Наталья. Видно, промахнулась и угодила по пальцу. Там разливается какое-то сияние. Наталья тут же выходит из своего угла и направляется к ним, держа в руках большую керосиновую лампу со стеклом.

— Чудо! — восклицает Макаров, забыв обо всем. — Я же весь день думал об этой проклятой лампе. И как ты догадалась?

Наталья краснеет.

— Ты еще про эту лампу в Ашхабаде нам все уши прожужжал, — тихо произносит она. — Все вы, мужчины, такие бесхозяйственные.

Девушка поправляет газету, сползшую со стола, опускается на табуретку. Часто моргает — это ее давняя привычка, от которой она никак не может избавиться.

— А может быть, я этим делом займусь? — ни к кому не обращаясь спрашивает она. — А?

— Каким делом? — не понимает Макаров.

— Да вот вербовкой, снабжением. Это же, действительно, очень нужно.

Николай опускает глаза.

— Да ты что? — глухо произносит он. — Мы уже обо всем договорились.

Лампа горит ровным и ярким светом. Вокруг вместе с ее сиянием разливается теплота, уют.

— Ты бы отдохнул немного, — участливо говорит Наталья Макарову. — Набегался сегодня. Пойдем.

Макаров послушно встает и идет вслед за Натальей в отгороженный ею угол. Здесь уже стоит топчан, застеленный чистой простыней и одеялом.

— Как же я?.. — смущенно останавливается Макаров.

— Ничего, ничего, — торопливо успокаивает его Наталья. — Так вот и ложись.

Она поворачивается и уходит. Макаров, после недолгого колебания, снимает пиджак и ложится, свесив ноги. И тотчас же виденья обступают его. Он уже не понимает, что это: сон или воспоминания. Он снова — в который раз! — прощается с Юлией.

Вот она идет по тихой аллее Корпусного сада, и он чувствует, как сладкая боль овладевает его сердцем.