— Их, разве, кормить не надо?

— Зачем? Ей дадим, а детей она сама покормит….

— Отставить, — не выдержал я. — Это ещё что? Что ты мне впариваешь? Ты соображаешь, что ты говоришь? Если бы я вас не накормил, а дал бы еду только Немо…. Значит так, слушай мою команду. Всю четвёрку в душ, баню топить долго. Отмыть. Мыло…. Один кусок на всех. Дашь больше, сама на него пойдёшь. Далее, когда отмоешь… — я посмотрел на Еву, худая, но крепкая женщина. — Отставить. Сам мыть буду. А ты иди, есть готовь. Картошки возьми, рыбу пожарь,… не буду тебя учить, сама знаешь, что делать. — Я перевёл дух, после такого многословия. — Ты всё ещё здесь? Бегом.

Верка развернулась на пятках и, сверкая ими же, скрылась с моих глаз.

— Немо, — я прищурился, рассматривая «красавчика», — где душ ещё помнишь, или тебе показать?

— Я знать…

— Помню, Немо, помню…. Говорить надо, что ты помнишь.

— Помню, — повторил Немо.

— Тогда топай. И не забудь с мылом помыться, проверю.

Немо с мылом мыться не любил. В глаза попадало, особенно когда мыл голову, а закрывать их категорических отказывался…. Наверное, темноты боится.

Немо, сунул мне в руки конец верёвки с привязанной к ней Евой, и повернулся к внутренней калитке, собравшись уходить.

— Стой! Ты принёс, что я тебя просил?

Немо ни слова не говоря, сорвал с плеч Евы рюкзак, и протянул мне.

— Там.

Я взял рюкзак, и полез внутрь.

— Что это? — какой-то засохший кусок, то ли глины, то ли ещё какой грязи, занимал всё внутреннее пространство.

— Её лизать.

Я не брезгливый, но…. Лизать, так лизать. Я, лизнул.

— Тьфу, какая горечь…. Ладно, после разберёмся, а сейчас иди, мойся, в таком виде за стол не пущу.

Забросив рюкзак на плечо, я потянул за верёвку.