— Пойдём на политинформацию, — улыбнулся Петрович.

И наша троица в составе, я, Данилыч и Казимир Петрович, спустилась в маленькую укромную комнатушку. На стол, сделанный из ящика, легли две консервы — кильки в томатном соусе. Половина буханки черного хлеба и нарисовался маленький мерзавчик водки, такая миниатюрная бутылочка вместимостью в одну восьмую часть литра. Данилыч выставил три гранёных стакана, но я отрицательно покачал головой.

— Понимаю, после отравления — нельзя, — согласился сухенький мужичок. — Тогда поешь.

— Я, мужики, завтра тоже с собой хавчик принесу, — виновато пробубнил я, делая себе бутерброд с килькой. — Ещё плохо ориентируюсь в рабочем процессе.

Работяги за один присест быстро осушили содержимое фуфырика. У Петровича вмиг «загорелся глаз», и его тут же потянуло на философские темы.

— Мы, пролетарии, рабочий класс, в Советском союзе как в броне! — Вытолкнул наружу первую мысль Казимир. — Вот ты, Иван — детдомовский. Работу имеешь — раз. Койку в общаге — два. В очереди на жильё стоишь — три.

— Баб ещё до кучи имеет, — подсказал соратнику по труду дельную мысль Данилыч.

— Точно, — согласился Казимир Петрович. — Но…

Чем хотел было возмутиться Казимир, осталось загадкой, так как на огонёк заглянул мастер Ефимка, и потребовал немедленно приступить к выполнению служебных обязанностей. А я подумал, что нужно книжку какую-нибудь взять в библиотеке, чтобы было чем заняться, пока руки сами работают, выполняя норму на сто два процента.

После обеда прибежала взволнованная врачиха и долго уговаривала, чтобы я срочно зашёл на медицинский осмотр. Я же ответил, что не имею права в день знаний, когда все школьники как один сели за парты, увиливать от созидательного труда, прячась в медицинском кабинете. Ольга Борисовна предложила ещё раз подумать, а я сказал, что обязательно.

— В следующий раз на бюллетень не рассчитывай, — обиженно пробурчала знойная женщина, «мечта поэта».

Однако посетители на сегодня для меня не закончились. Появился около станка странный мужик в пиджаке с хитрыми и бегающими глазками. Он постоял, покряхтел справа, разминая в руках толстую тетрадь, затем обошёл слева.

— Если срочно надо что-то фрезернуть, то иди к мастеру, — пробурчал я недовольно. — Я не шабашу. Если только завтра и то не точно.

— Иван, не признал что ли? — Удивился мужик в пиджаке. — Это же я Самсонов Олег Палыч, физорг наших ремонтных цехов, механического и инструментального.

— Ну-ка отойди, — попросил я физорга. — Голову немного набок, улыбнись, боком повернись. Едрит мадрит, Самсонов, сукин сын, сколько лет, сколько зим?! — Картинно обрадовался я. — Чё пришёл-то?

— Кроме тебя некому постоять за честь подразделения, — затараторил Олег Палыч. — С сегодняшнего дня «Спартакиада» предприятия стартует. Нужно метнуть гирю.

— Куда метнуть? — Я выключил станок и присел на табурет, так как ноги за смену уже порядком устали.

— Да никуда, а на численность, то есть на сколькость. В общем, чем больше раз метнёшь, тем лучше. Значит, записываю тебя, — Самсонов открыл тетрадь и стал там что-то строчить. — Сегодня в восемь часов в спортзале ДК ГАЗ, форму иметь свою при себе.

Вдруг в проходе между стеллажами с заготовками появилась молодая девчуля лет примерно девятнадцати, плюс минус пару лет, в платье выше колен по теперешней смелой моде, и в туфлях на толстом каблуке. Ну, я естественно отвлёкся, посмотрел на новую персону женского пола. «Немного худовата», — автоматически отметил мой трудовой мозг. Я ей — приветливо улыбнулся, она мне — приветливо улыбнулась. А физорг Палыч почему-то враз посерел в лице.

— Я тебе чего сказал! — Цыкнул он на девушку. — Иди быстро в профком! А ты, куда пялишься кобель?! — Это уже предназначалось моей персоне. — Мало тебе местных баб? Кобелина такая! Со «Спартакиады» снимаю. Вычёркиваю!