Лили продолжала:

– И он может помочь. Он работает медбратом в пансионате.

– Мсье Фраше там?

Она кивнула.

– Он там со времени смерти Беатрис. Не знаю точно, что там на кассете, но думаю, что старик Шарль не в таком уж глубоком маразме. И он знает больше, чем архивы…

Лили встала. Она сняла шорты, осталась в купальнике, и вошла в реку. Вода была холодная, и она вскрикнула. Я скинул штаны и футболку и последовал её примеру. И тоже вскрикнул.

Вспомнились слова Полины: «Среди своих».

Понедельник, 31 июля 2017 г.,

18 часов 7 минут.

Ясно.

В субботу после нашего пикника Лили заехала ко мне на своём жёлтом фургончике: после долгих сомнений я отдал ей кассету Полины. Вскоре она позвонила, явно потрясённая.

– Я не хочу, чтобы папа это слышал. Пока. Но я хочу участвовать в расследовании.

Как и договаривались, в половине третьего мы встретились с Лили и её женихом у дома престарелых.

Парня звали Жером. В белом халате он выглядел совсем иначе: его так и хотелось назвать «доктор». Конечно, внешность обманчива. Но не всегда…

– Я предупредил Шарля о вашем приходе, – сказал он. – Я ему объяснил, Мало, что ты живёшь в его бывшем доме и хочешь с ним встретиться. Уж не знаю, что он из этого понял. Как бы то ни было, ваш визит ему не повредит. К нему никто не приходит, даже сын не приезжает. Но постарайся поаккуратнее с вопросами. Он очень стар, и у него слабое сердце.

Я кивнул.

– В любом случае, – продолжал Жером, – с тобой будет Лили. Она самый лучший психолог на планете. И если бы ты ещё убедил её продолжить учёбу…

Он мне подмигнул, Лили сделала жуткую гримасу, я засмеялся. Потом мы втроём вошли в здание. Жером отправился по своим делам, а мы с Лили поднялись на второй этаж.

Комната 202, числовой перевёртыш. Когда я это сказал, Лили посмотрела вопросительно, и я объяснил. Лили как Поп: очень умная, но не такая, как я.

Когда мы вошли, я сразу узнал Шарля, человека с фотографий. Ему было уже под восемьдесят, но он был всё ещё красив, как некоторые актёры, которые покрываются морщинами, но сохраняют шарм.