– На твоей, значит.
– Положим, да… Девица была мила и, что куда важнее, имела трезвую голову. Она с растущим беспокойством наблюдала пьяные выходки дона жениха, чей отец был всего лишь третьим претендентом на власть… и подлецом, каких поискать. Он зарезал брата и племянника, и это тоже правда, не добавляющая друзей и сторонников.
– Списки наследования часто стремятся укоротить, тем более при наличии поводов в виде мести, – включился в игру Бертран.
– Месть точила свой эсток, но девица прибегла к способу, позже вычеркнутому из всех списков, хранимых вне обителей Башни. Темной ночью она пошла к старому колодцу…
– Только без жертвоприношений, – поморщился Бертран.
– Обижаешь! Даже огорчаешь, – Эо снова открыл глаза и подмигнул. – Что ты знаешь о вере вне Башни, о старых культах и самом понятии «жертва»? Прочти без спешки заметки того старика. Не зря они тревожат робкого патора Паоло: в них много искренности. Жертвой древним многочисленным богам, олицетворявшим природу, могли быть цветы, капля вина, пролитая на алтарь с благими мыслями или хотя бы без ругани. Девица отправилась к колодцу, имевшему название «Поющий о радости».
– О! Неужто тот, в летнем дворце моей Изабеллы, у самого берега? Его вода слегка отдает солью, – живее уточнил слушатель.
– Не исключено, почему бы нет? Она пошла к колодцу и спела просьбу. С душой, без срывов голоса, не особенно громко, это как раз лишнее. Девицу интересовал определенный защитник, и она избрала день владычества его родного ветра.
– И когда же…
– Голос твоей жены, уж прости, не в моем вкусе. Низковат, с легкой хрипотцой, – отметил Эо без тени почтения. – Зато она умна, вы умудрились без войны объединить земли и даже, по слухам, счастливы в браке… вопреки тому, что альянс создан по расчету. О вас даже не сплетничают.
– Мы тверды в вере, тверды до фанатизма, это общеизвестно. Не зли меня.
– Не поддавайся на подначки. Ты в состоянии понять, что за ветер надобен на сей раз?
– Положим, да.
– Распорядись вычистить колодец и избавить от изменений в исходном устройстве: навес там лишний. Уж не стараниями ли сэрвэдов патора возведен, откуда мне знать?
– Звук теперь, значит, отражается и гаснет…
– Сказано достаточно, более не добавлю ни слова. Мне пора, ворота обители позади, в карете душно, в столице и того противнее. Я всегда любил горы.
Эо глянул в окно и глаза его блеснули азартно, молодо. На тонкой коже проявился румянец. С долей раздражения Бертран подумал: сейчас гость покинет карету, и родится новая сплетня. Мол, кое-кто без жены ездил на север, якобы в обитель, а сам-то, сам-то… Все видели, притащил с собой переодетую девица. Может статься, подобрал в гостерии по пути и развлекался, точно как прадед, чтоб ему в гробу икалось, пьянице, наплодившему слухов никак не меньше, чем незаконных отпрысков…
Мысли свернули с кривой тропки на главный путь: если патор задействовал свой план, как отнестись к тому, что более не тайна и значит, давит на плечи ответственностью? Сэрвэды уже скачут к горам и везут назначенное Башней для крепостей и их жителей «провидение», более похожее на проклятие. А ведь долина – земли Барсы, там живут люди Барсы. Увы, отказаться от применения «провидения» трудно, сейчас войска очень нужны на севере. И совета спросить не у кого: Изабелле никто не сообщал причин поездки мужа на север. Но, едва правом и именем Бертрана Трасты войска отведут из долины, скрывать сговор станет поздно, во дворце разразится непогода… Башне и это в пользу. Но вот вопрос вопросов: стоит ли играть, если тебя так яростно затаскивают в игру?
Бертран нахмурился. Долго молчал, не в силах избрать решение. Наконец, он снял с пальца перстень, протянул спутнику.
– Возьми. Он надежнее золота или приказов, переданных с гонцом, обеспечит коня, право проезда и содействие на землях Барсы. Не ведаю, как можно предотвратить то, что уже начато. Но пусть моя долина живет без столь жуткого… провидения. Я сегодня не пошел на прямой раздор, даже дал патору некие обещания. Твои советы смутны, и если Башня будет…