Собственно, по этой же причине всё своё путешествие я провёл, не вылезая из кровати и не отходя от ведра — меня рвало, как будто где-то внутри меня прорвало плотину, мешавшую исходу содержимого моего желудка.
Впрочем, это было бы ещё полбеды — во время своего небольшого, но крайне утомительного и, если судить по ощущениям, бесконечного перехода по морю, я, вот так сюрприз, словил лихорадку.
Представьте себе такую вот картину — вас постоянно рвёт, у вас высокая температура, но вам всё равно адски холодно (и это в середине Восточного Средиземноморья то!), пока вы находитесь в горячечном бреду и вообще ничего не соображаете.
Более того, у вас полностью пропал аппетит, вы потеете, как свинья, а ещё из-за всех вышеперечисленных причин вас мучает лютая жажда, которую вы можете утолить только разбавленным вином, потому что если вы выпьете обычную воду, даже простую кружечку, то следующие недели вас будет мучить ещё и страшнейший понос.
Ну что, ощутили весь ужас моего положения? Ну, а теперь поймите, что на протяжении примерно 1 недели я страдал примерно подобным образом, и, должен признаться, едва вылез из этого положения, причём последующие 2 недели вынужден был восстанавливаться, будучи уже на берегу.
Одно счастье — увидев, в каком ужасном состоянии я нахожусь, отец, наконец-то, успокоил свою паранойю. Как я уже ранее упомянул — следующие 14 дней я восстанавливался на берегу.
Отец, войска которого ещё не до конца высадились в полном составе в порту Гитиона, мог спокойно дать мне время на восстановление, пока выгружали солдат и свои грузы корабли, бывшие последними в очереди.
Собственно, он мне его и дал — следующие 13 дней я восстанавливался после болезни, и, должен признаться, разве что благодаря чуду и невероятному везению, а также лучшему возможному обращению с моей персоной, причём как на корабле, так и на берегу, сумел избежать долгосрочных последствий.
Тем не менее, осадочек всё равно остался, а потому, как ни странно, отныне, прежде чем садиться на корабль, я каждый раз составлял новое завещание.
Впрочем, возвращаясь к походу, необходимо немного пояснить, что в данный момент происходило на политической карте Пелопоннеса. Итак, до того, как Македония под руководством Антигона III Досона вмешалась в войну против Спарты на стороне Ахейского союза, было всего два главных соперника — Ахейский союз и Спарта.
К 224 году, когда Македония и вмешалась, Спарта захватила практически весь Пелопоннес и поставила Ахейский союз на грань полного уничтожения.
К сожалению, тогда же, в 224 году, вмешался Антигон, уже стоявший в Фессалии с крупным войском. Получив от Арата Сикионского, предводителя Ахейского союза, необходимые гарантии, а также знатных заложников, в том числе и сына Арат Сикионского — Арата Младшего, он вступил в войну на стороне Ахейского союза.
К текущему моменту, а если быть точнее, то к июню 223 года до нашей эры, когда войско Птолемея III Эвергета наконец-то пришло на выручку Клеомену (соответствующее обещание было дано ещё в прошлом году), Антигон III Досон практически уничтожил Спарту.
Если быть точнее, то к июню 223 года до нашей эры от неё отпали практически все союзники, а её царя, Клеомена III, загнали в рамки Лаконии, где он послушно ожидал своей жалкой участи.
Немногим ранее, ранней весной 223 года, Антигон покорил Аркадию, взяв такие города, как Мантинея, Орхомен, Герея, Тельфуса и другие, по итогу чего Клеомен, как раз-таки, и оказался зажат в окрестностях Спарты.
По той простой причине, что, имея контроль над Аркадией, Антигон полностью блокировал любые манёвры спартанцев, скованных Тайгетом на западе, Парноном на востоке и Лаконийским заливом с юга.
Впрочем, по этой же причине и он сам мог атаковать Лаконию лишь со стороны Аркадии, вынужденный преодолевать естественные препятствия в лице крупных холмов, некоторые из которых порой в высоту до 1 000 метров.
В «действительной» истории Антигон III, чтобы избежать бесконечного противостояния на линии этих мощнейших естественных укреплений, которое было неизбежным, пока Клеомена III поддерживал деньгами Птолемей III, передал последнему Карию где-то в 223 году до нашей эры.
В ответ Птолемей бы прекратил поддерживать Клеомена деньгами и, лишённый поддержки, оный вынужден был бы искать сражения сам, осознавая неизбежность поражения.
Собственно, он и проиграл в «реальности», после чего бежал в Египет, где спустя 3 года был убит по ложному обвинению в заговоре главным министром Египта, Сосибием, фактическим правителем Египта при моей фигуре, утопающей в роскоши, ласках и удовольствиях.