— Обещай не предпринимать никаких действий, грозящих тебе опасностью, не посоветовавшись предварительно со мной.

Саманта помолчала. До сих пор ей жаловаться на Тоби не приходилось. Он действительно не задавал лишних вопросов и на щекотливые темы не говорил. Повинуясь внезапно возникшему импульсу, она сказала:

— Хорошо, обещаю.

— Ты уверена?

Саманта сделала паузу и всмотрелась в лицо старика; Оно выражало тревогу. Самое малое, что она могла для него сделать — избавить от страха за нее.

— Да, — ответила Саманта.

После этого Тоби молча отвел ее в стойло, где всадницу дожидалась взнузданная и оседланная верховая лошадь. Вновь поддавшись внезапно нахлынувшим чувствам, Саманта поцеловала старика в щеку, а взобравшись в седло, повернулась к нему и сказала:

— Не беспокойся за меня, Тоби. У меня все будет хорошо.

Эти слова, которые она сказала Тоби перед отъездом из города, эхом отзывались у нее в ушах, когда она пересекала широкое поле с попадавшимися чуть ли не на каждом шагу сусличьими норами. Ко все усиливающейся жаре ближе к полудню прибавилась влажность, и жаркая влажная погода не лучшим образом воздействовала и на всадницу, и на лошадь, которую Саманта вела за собой под уздцы. Не так давно она довольно уверенно внушала Тоби, что ее поездки сродни легким верховым прогулкам, но и представить себе не могла, насколько жарким, влажным и душным будет это утро. Не говоря уже о том, что в спешке она забыла наполнить водой флягу, а между тем ее мерин потерял подкову и захромал. Так что ей пришлось соскочить с седла и большую часть пути идти пешком. Вдобавок она оказалась в глухом и незнакомом ей прежде углу необъятного ранчо Мэтта и заблудилась.

Когда солнце достигло Зенита, с Саманты градом лил пот и тонкая материя блузки прилипла к телу. Так что ей оставалось только корить свою злосчастную судьбу за стекающие по спине горячие струйки, влажную растрепавшуюся прическу и прочие неприятности, выпавшие в это утро на ее долю. Нечего и говорить, что настроение у нее упало. Оно упало у нее еще больше, когда она, сдвинув шляпу на затылок и поведя глазами по сторонам, осмотрелась. Вокруг простиралась совершенно незнакомая ей местность, и не приходилось сомневаться в том, что она не успеет вернуться в город к началу работы салуна. Хотя многие не придадут никакого значения ее отсутствию, Тоби уж точно заметит это и еще, не дай Бог, снарядит спасательную группу на ее розыски. Последнее же никак не входило в ее планы, поскольку привлекло бы повышенное внимание к ее деятельности, которую она старалась держать в секрете.

Едва передвигая ноги и продолжая жмуриться от солнца, Саманта наконец достигла края поля, и тут ее сердце встрепенулось от радости. На некотором расстоянии от того места, где она находилась, показался редкий штакетник, обозначавший, по-видимому, границу владений Мэтта. Кроме того, она увидела там какого-то парня, ремонтировавшего этот импровизированный забор. Саманта быстро направилась к работнику, но остановилась как вкопанная, когда он разогнулся, встал в полный рост, и она узнала его.

Это был не кто иной, как Мэтт Стрейт собственной персоной.

Сообразив, однако, в следующую секунду, что она тоже обнаружена, Саманта продолжила движение в ту сторону, хотя уже не столь активно, как прежде. Мужчина потянулся за своей лежавшей на земле рубашкой с видом, не предвещавшим ничего хорошего. Саманта же, лихорадочно придумывая объяснение своего неожиданного появления на этих землях, не могла тем не менее Отвести глаза от его сильных рук и мускулистой груди, покрытой бисеринками пота. Она слишком хорошо запомнила эти ласкавшие ее руки и тяжесть этого сильного тела, когда они с Мэттом занимались любовью, и поняла, что они останутся в ее памяти навечно.

Между тем дневное светило продолжало сжигать землю, и Мэтт сильно щурился от бивших ему в лицо солнечных лучей. Когда он натягивал на себя рубашку, солнце, словно играя с ним, мешало ему видеть петельки, не давая застегнуться. Процесс одевания в буквальном смысле этого слова тормозила его мокрая от пота кожа. Так и не успев окончательно привести себя в порядок, он предстал перед Самантой с обнаженной грудью, что еще больше распалило ее чувственные воспоминания. Глядя на тонкие струйки пота, сбегавшие по его груди и исчезавшие за поясом брюк, Саманта, подойдя к нему, не без труда изобразила у себя на губах театрально-смущенную улыбку.

Но Мэтт не улыбался. Он наблюдал за тем, как она приближалась к нему, ведя за собой в поводу хромавшую лошадь. Неожиданно ему пришло на ум, что он никогда не видел эту девушку без макияжа, и его поразило, насколько она красива без своей фирменной «боевой» раскраски. Даже зеленовато-карие глаза казались гораздо ярче, оттененные естественного цвета темными ресницами, а на щеках распустились алые розы, но не от румян, а от жаркого солнца прерии. Потом его взгляд переключился на ее губы, показавшиеся ему без помады еще более полными, чувственными и выразительными. Когда же она сняла шляпу, не сдерживаемые прической волосы рассыпались по ее плечам, светясь и переливаясь в ярких лучах дневного светила. Это было так красиво, что он лишь усилием воли не позволил себе поднять руку и прикоснуться к ним.

Но то, как на ней сидела одежда в стиле вестерн, ему не понравилось. Совершенно очевидно, она приобрела уже готовый костюм в местной лавке и он был ей слишком узок. Особенно выделялись груди, почти выпрыгивавшие из обтягивающей, мокрой от пота блузки. Юбка е разрезом для верховой езды также не могла похвастать избыточным количеством материи и облегала ее ягодицы так, что Мэтта это покоробило.

Тем не менее он никак не мог прогнать воспоминания о том, сколь сладостными казались ему эти груди, когда они с Самантой лежали в постели, прижавшись друг другу, и сколь совершенными представлялись ему очертания ее округлых ягодиц, когда он покрывал их поцелуями.

Отогнав навязчивые мысли и едва слышно обругав себя за недостаток твердости, из-за которого в его теле вновь стала пробуждаться чувственность, он еще раз мысленно сказал себе, что любит одну только Дженни. Хотя та никогда не возбуждала его до такой степени. Если разобраться, она вообще его не возбуждала, а вот у Саманты это почему-то получалось. Иными словами, он хотел ее постоянно. Он и сейчас вожделел ее. Она знала и умела нечто такое, отчего он подчас испытывал чувство, сходное с сильнейшим шоком или потрясением. При этом не мог отделаться от мысли, что они находятся лишь в самом начале процесса взаимного узнавания и глубины, которые лежат под ними, бездонны. По его мнению, чтобы исследовать и познать друг друга как должно, им понадобилось бы любовное путешествие длиной в годы.

Годы…

Приближавшаяся к нему женщина в смысле любви привыкла оперировать совсем другими временными категориями.