— Может, оно и к лучшему, что все так вышло. По крайней мере известие о том, что у Джереми Стрейта только один сын, сослужило мне неплохую службу. Я воспользовался этой тайной к своему преимуществу.

— Стало быть, все, что ты делал, было тщательно спланировано? — осведомился Мэтт с недоверчивой улыбкой.

— Разумеется! Да и жил я, не как ты. Я ушел из того подобия дома, которое смогла создать мать, как только у меня начали пробиваться усы, но никогда окончательно не терял ее из виду и приходил на помощь, когда ее положение становилось совсем уж невыносимым. Когда же вернулся к ней в последний раз, выяснилось, что она, пьяная, попала под колеса экипажа и находится при смерти. Однако прежде чем испустить дух, она успела рассказать о тебе.

— Значит, ты использовал наше поразительное сходство, чтобы ловчее и легче нарушать закон?

— Да, подумал, что быть твоим близнецом довольно удобно — особенно в некоторых щекотливых ситуациях.

— Сукин сын!

— Должен тебе заметить, что ты мог с легкостью снять с себя подозрения и расставить все точки над i, сообщив кому надо о брате-близнеце. Но ты, к большому моему удивлению, почему-то этого не сделал. Интересно, насколько тебя еще в этом смысле хватит, учитывая выпавшие по моей милости на твою долю неприятности?

— Пока я никому ничего не сказал.

— Потому что не хочешь публично признавать существование брата, могущего предъявить права на часть доставшегося тебе наследства.

— Ты прекрасно знаешь, что не в этом дело.

— А в чем же? Ответь!

Мэтт понизил голос, так что к его словам теперь приходилось прислушиваться.

— Если не догадываешься, то и объяснять незачем. Все равно не поймешь… — Тут он сделал паузу, перевел дух и снова заговорил в своей привычной решительной мужской манере. К тому же в его речи стали слышны угрожающие нотки. — Ну так вот: я приехал сюда для того, чтобы сказать одну вещь, о которой тебя давно следовало поставить в известность.

— Надеюсь, братец, эти сведения никак не связаны с твоей бабой из салуна, сделавшейся местной достопримечательностью?

Мэтт вспыхнул.

— Саманта Ригг — не моя баба из салуна, как ты изволил выразиться, но и не твоя тоже!

— Не могу не признать, что сплетни о твоей интрижке с этой женщиной звучат в моих ушах как музыка. Они доказывают, что ты отнюдь не такой цельный и положительный тип, какого из себя изображаешь. Короче, ты точная копия нашего отца.

— Не смей говорить об отце! Ты его совсем не знал и не представляешь, каким он был в действительности.

— Это не моя вина. — Удостоверившись, что его сарказм достиг цели, Такер продолжил: — Насколько я донимаю, милашка Дженни не в курсе твоих похождений и ничего не знает о Саманте, не правда ли? Ты демонстрировал по отношению к ней такую несокрушимую верность и преданность в прошлые времена, что у нее на этот счет даже малейшего подозрения не возникло. Уже одно это представлялось мне достаточно серьезной причиной, чтобы полюбоваться собственными глазами на женщину, которой удалось пробить твою оборону. Должен тебе, заметить, что мой визит к Саманте успешным никак не назовешь. Если не считать того, что ради нее ты притащился ко мне и нацелил на меня револьвер.

Мэтт с угрожающим видом шагнул к брату, и Такер поднял свой револьвер.