Вышибала ни словом не обмолвился о том, как опасно Гроул припарковался, только сделал шаг назад, когда он прошёл мимо, не поздоровавшись.

Гроул почти расстроился, что мудак его не отчитал. Он хотел ломать кости, хотел калечить и убивать.

Внутри борделя было полно шлюх и их клиентов. Стоял фальшивый смех и слишком сладкий аромат. В воздухе пахло потом, сексом и дымом. Напряжение было таким сильным, что его можно было разрезать ножом.

Напряжение в груди Гроула немного ослабло. Это было знакомо. То, что ему и было нужно.

Несколько шлюх посмотрели в его сторону, потом быстро отвернулись, надеясь, что он выберет другую.

Их отказ не имел значения. Его никогда не интересовало их мнение. У него были все, и большинство из них не стоило его времени. Они не могли дать ему то, чего он хотел, в чем нуждался.

Но была одна, кто могла, кто любила царапаться и кусаться, ей нравилось жёстко и беспощадно.

Лола отвернулась от своего потенциального клиента, жирного засранца в тёмном костюме.

Гроул не знал этого человека, так что он не имел значения. Гроул знал всех, кто имел значение в этом городе, всех, с кем не следовало пересекаться, и большинство из них были достаточно умны, чтобы не вставать у него на пути.

Толстяк положил мясистую руку на бедро Лолы, но она стряхнула его и широко раздвинула ноги зарычав.

Её платье задралось, открывая гладко выбритую киску, пронзительно сверкающую в тусклом свете.

Толстяк нахмурился, затем проследил за взглядом Лолы в сторону Гроула. Его лицо вытянулось. Он быстро соскользнул со стула и исчез из виду, вероятно, в поисках другой шлюхи.

Гроулу было плевать.

Он прошёл мимо бара к задней двери, прежде чем войти во вторую комнату справа. Она была пуста, но в воздухе стоял тяжелый запах секса, средства для дезинфекции и резины.

Он подошёл к кровати и через несколько секунд дверь за ним закрылась.

— Тяжелый день, — сказала Лола хриплым голосом.

Не вопрос, а утверждение. Она знала, что лучше не задавать вопросов. Он знал, что она близко, когда запахи затхлого дыма и свежего смешались вокруг него. Когда у неё не было выпивки или члена во рту, она курила.

Он обернулся.

Её, накрашенные красной помадой, губы выглядели блестящими и фальшивыми. Чёрные волосы, перекрашенные слишком много раз, спадали ей на спину. Покрытые лаком и всем остальным, что женщины использовали, заставляя свои волосы лежать так, как надо.

Её губы изогнулись в кокетливой улыбке, глаза, обведённые слишком большим количеством косметики, горели нетерпением. О да, ей нравилось.