Он наклонился, пока его нос не оказался в дюйме от кожи под её ухом, и вдохнул.
От неё пахло цветами с примесью пота. Страхом. Ему показалось, что он тоже так пахнет. Он не мог сопротивляться, ему и не нужно было, никогда, не с ней. Его.
Она принадлежала ему.
Он прижался губами к её горячей коже.
Её пульс гудел под его губами в том месте, где он целовал её шею.
Паника и ужас выбивали отчаянный ритм под её кожей. И это сделало его чертовски твёрдым.
Её глаза искали его, надеясь — всё еще надеясь, глупая девчонка — и
Она не знала его, понятия не имела, что та его часть, которая не была рождена монстром, давно умерла. Милосердие было самой далекой из его мыслей, когда его глаза клеймили её тело.
Он разорвал её рубашку, дюйм за дюймом обнажая безупречную кожу. Не было ни единого шрама или пятна. Она не могла принадлежать ему. Она была слишком совершенна, просто слишком.
Он обернул пальцы вокруг её плечей.
Мягкие. Мягче, чем у любой девушки, к которой он прикасался. Никто не был похож на неё, даже близко, даже не принадлежал к тому же виду, если хотите знать.
Кости её плеча были остры у его ладоней. Такие хрупкие. Она была похожа на куклу. Хрупкая, но красивая. Не та, кем он, мог обладать.
Его кожа выглядела грязной по сравнению с её, и он поднял руку на несколько дюймов, почти ожидая, что её кожа станет грязной от его прикосновения.
Он никогда не думал, что она будет в его власти. Она и не должна была. Не той, к кому он мог бы прикасаться своими грубыми, покрытыми шрамами руками.
Он был недостойным.
Недостоин.
Недостоин.
Недостоин.
Что-то горячее и острое царапнуло его грудь. Ему это не понравилось. Совсем.
Он оттолкнулся от кровати и, шатаясь, поднялся на ноги.