— Ты права. — Я устало прикрыла глаза и легонько стукнулась затылком о стекло, потом ещё раз и ещё. Раздражение во мне кипело бурной волной, но как-то внезапно перестала болеть голова. Надо было радоваться хотя бы этому. — Я тебя прибью, — угрожающе произнесла я, — Как можно не запомнить элементарное? Я не понимаю. Честно.

Стукнулась головой ещё раз – более ощутимо. Распахнула веки, затем поймала взгляд сестры и предельно жестко проговорила:

— Наш мир создал единый бог и подарил его своим детям: Мигрис-мат — богине огня, Эквис-мат — богине воды, Атерри-пат — богу земли и Кайри-пат — богу воздуха. Запомни, Микаэла. Я повторяю это в последний раз, и если вечером ты мне не повторишь все в точности, то мы остаёмся здесь! Поняла меня? 

Мики, видимо не ожидавшая такого к ней обращения, закивала и выбежала вон из кабинета. Я никогда не была с ней столь груба, но сейчас ситуация обязывала.

Я подошла к кулеру и, налив полную кружку воды, выпила залпом. 

Все шло абсолютно не так. Я не хотела возвращаться в свой прежний мир. И почти сразу после разговора с сестрой решила оставить все так, как есть. Но именно в тот день мне позвонили из школы и сообщили, что Мики стало плохо и ее отпустили с занятий. 

Ничего серьезного. У Микаэлы просто пошла кровь из носа, потому что резко поднялось давление. Когда я как сумасшедшая ворвалась в нашу квартиру, сестра, развалившись на диване, смотрела сериал и хрустела чипсами.

«Ничего серьезного! Ничего!» – повторяла я себе из раза в раз, но перепугалась настолько, что поняла для себя очевидную истину: нам нужно срочно убираться из этого мира, желательно еще вчера.

Миэр на связь больше не выходил, хотя я этого и так особо и не ждала, не возлагая никаких надежд на малознакомого мужчину. Я надеялась на тетку, к которой обратилась сразу же. Та пообещала мне разузнать все что можно и сварить лучшее зелье, которое пробудит стихию и у мертвеца. 

Самомнение у нее было, конечно, знатное, но неспроста: наша тетка была лучшей в своем деле. Правда, с зельем забвения для меня у нее вышла осечка, которую Медея так и не смогла объяснить.

Я посмотрела на стол, заваленный бумагами, и устало вздохнула. Мне все это надоело до зубного скрежета, не только бумаги, но и ожидании неминуемого. 

Эдвор…

Одни лишь буквы, составляющие из себя это имя, отзывались глухой, невыносимой тоской где-то внутри… Я отчаянно боялась встречи с ним. Боялась увидеть безразличие в его глазах или даже злобу, а возможно, и недовольство. 

Недовольство тем, что я все еще жива. 

Какую бы броню я ни выстроила за эти десять лет, я отчетливо понимала, что не переживу этого. Замертво упаду на том же месте, если пойму, что Эдвор расстроен моим внезапным воскрешением и желает мне смерти. 

«Глупые мысли. Глупые, Милли! И ненужные…  Совсем ненужные». 

Я вернулась за стол и продолжила нудное и монотонное занятие. 

Через пару часов, покончив со всеми первоочередными делами, касающимися клиники, я прикрыла глаза, составляя в голове план дальнейших действий. 

Было грустно. 

Как выяснилось, я оказалась консерватором до мозга костей и сейчас с трудом расставалась с привычной жизнью.