– Что такое «Книга Сумрака» и на что она способна? – спрашиваю я, чтобы нарушить тишину. – И не утруждай себя ответами-загадками.

– Это тебя не касается. – В его тоне нет ни малейшего намека на эмоции. Его ответ снимает напряжение, растущее в моей груди, заменяя его чистым раздражением. Это будет долгий день.

– Насколько мне известно, в твоих венах моя кровь, так что это очень сильно меня касается, – огрызаюсь я, кивая на книгу, которая кажется крошечной в его руках.

– Когда мы достанем ключ, ты сможешь забрать свою кровь обратно, и мы расстанемся. Это не касается обычной ведьмы, – презрительно усмехается он, как будто эти слова вызывали у него тошноту.

Я сдерживаюсь, чтобы не поправить его. Я должна была бы привыкнуть к тому, что меня называют ведьмой или смертной, но каждый раз королевская кровь во мне обнажает зубы. Я начинаю жалеть, что вообще заговорила.

– Что мы ищем? – я стараюсь говорить быстро и резко, не оставляя возможности для препирательств.

– Я скажу тебе, как только возникнет такая необходимость.

– Скажи мне сейчас.

– Нет.

– Я хочу, чтобы ты исчез, так что расскажи мне все, что мне нужно знать, чтобы это произошло.

На его лице появляется неодобрительное выражение.

– Твои желания меня мало волнуют, смертная.

Теплая рука обхватывает мой корпус, прижимая меня к толстому стволу дерева, прежде чем я успеваю среагировать. Твердые мышцы вдавливают меня, сильнее прижимая к дереву, пока его рука зажимает мне рот. Я позволяю оставшейся силе луны напрячь мои мышцы до состояния эйфории, поскольку хочу оттолкнуть его от себя во что бы то ни стало. Как он смеет обращаться со мной настолько грубо?

Он прижимается своим телом к моему, и мой позвоночник вот-вот взвоет. Даже с моей силой он ощущается как неподвижный валун, созданный богами. Я смотрю на него снизу вверх, он подносит указательный палец к губам, давая мне знак перестать двигаться и вести себя тихо. Сила луны просачивается обратно под тяжестью витающей в воздухе опасности, рассеивая боевой пыл во мне.

Я нехотя киваю. Он медленно опускает руку, но не отстраняется, прижимаясь ко мне всем телом. Я пытаюсь выгнуть спину и еще сильнее прижаться к дереву, обшаривая взглядом лес в поисках того, из-за чего он натянут, словно струна.

По воздуху проносится высокий свист, проводя своей пронзительной мелодией по моей коже. Для человеческого слуха он едва уловим, но, если бы не мое ожерелье, я бы слышала его ясно, как божий день. Природа знает, когда рядом опасность и когда насекомые замолкают, за этим обязательно следует смерть.

Свист повисает в воздухе, удерживая лес в заложниках. Я никогда не слышала ничего подобного. Лесные обитатели никогда ничего не боятся, но со вчерашнего вечера они замолкали дважды. Как говорят ведьмы: беда не приходит одна.

Мои пальцы медленно опускаются к карману платья, вытаскивая единственный оставшийся у меня перочинный нож, а свист с каждой секундой становится громче. Мое сердце бешено колотится в груди, учащаясь, когда мысли о существе, слышащем меня, начинают бомбардировать мой разум. Свист, кажется, доносится совсем рядом с нами, а вместе с ним и запах смерти. Гидеон прислоняется ближе, обхватывая меня руками и закрывая мне обзор. Я не сопротивляюсь его хватке, чтобы свистящее существо заметило нас. Мы отошли слишком далеко от пещеры, чтобы искать укрытия в ее ядовитых кустах.

Моя грудь горит, когда я задерживаю дыхание, надеясь и молясь, чтобы зверь меня не заметил. Меня не пугает мысль о борьбе с ним. Нет, это просто еще одно дурное предзнаменование, еще один сигнал о переменах – переменах, частью которых я не хочу быть.

Лесная подстилка хлюпает, когда монстр крадется мимо, листья хрустят под его шагами. Это звучит неестественно. Я не замечаю, как дрожь пробегает по моему телу, пока Гидеон не сжимает меня крепче, притягивая мое лицо ближе к своей груди. Его шерстяное пальто мягко касается моего лица, принося мне больше комфорта, чем что бы то ни было еще. Я вижу, как двигаются тени, меня обдает холодом, и волосы встают дыбом от близости этого существа. Даже тепло Гидеона не может противостоять ледяному дыханию зверя.