– Солнце – тоже звезда, – принимается объяснять Энджел. – И каждая звезда – это солнце, только они очень далеко от нас, поэтому их почти не видно.
В эту минуту над головой у меня лопается холщовый потолок Пророка, стены вокруг разлетаются, и необъяснимое словами давление, давно зревшее изнутри, вдруг с шипением спускает, потому что я осознаю границы Вселенной. Если закрыть глаза, ее можно увидеть: бесконечность за пределами век. Однако сознавая, что я нахожусь в самом крохотном ее уголке, я не чувствую себя ничтожной. Даже маленькая, необразованная и бестолковая, я все равно могу оценить масштабы миров.
И с этой необъятной космической высоты становится совершенно не важно, сама она возникла или ее кто-то сотворил.
Глава 49
Много дней после этого в груди у меня стучат звезды, а в легких будто пузырится газировка, и я просыпаюсь по утрам, думая про города и звезды или вообще ни о чем не думая, несколько драгоценных секунд или даже минут не вспоминая про самое больное: про Джуда, Филипа или Констанс.
И вроде бы это не так уж плохо.
– Как тебе книга? Понравилась? – спрашивает доктор Уилсон в следующий свои визит.
Я пожимаю плечами в знак согласия. Если по правде, то я последние дни ничего не делала, только думала про звезды и читала книгу про Тэсс из рода д’Эрбервиллей.
– И чем ж она тебе понравилась?
– Тэсс не жертва, – говорю я. – Конечно, всю книгу она страдает. Зато в самом конце дает отпор.
– И каким же образом?
– Убивает человека, который над ней надругался.
Доктор Уилсон кивает.
– Что ты об этом думаешь?
– Он заслужил.
– Тогда по логике и Тэсс, в свою очередь, заслуживает наказания.
– Нет, – отвечаю я. – Он сделал ее жизнь невыносимой. И по праву заслужил смерть.
– И все же убийство есть убийство.
– Иногда оно оправданно. Не глядите на меня так, я вовсе ни в чем не признаю́сь. Порой бывают обстоятельства… – Задумываюсь, вспоминая подходящее слово.
– Смягчающие? – подсказывает доктор Уилсон.