И вновь он трепетно касается моей кожи. И вновь нежные розовые лепестки ласкают мои губы, медленно-медленно спускаясь ниже. Скромно проводят прямую линию между грудей.

И вновь от ласковых касаний тепло устилает низ живота, а внутри всё скручивается в тугую пружину, и желание скорейшей разрядки затмевает всё. Коля нежно целует живот, уже успев стянуть с меня лишнюю одежду.

Всё так, как было в наш первый раз семь лет назад. Но тогда это было нежно и мило, медленно и сдержано. И вдруг всё мгновенно меняется.

Единственное подходящее слово, чтобы описать то, что происходит между нами — голод. Неудержимый, жгучий. Мужчина ненасытен. Он прикасается жадно, не в состоянии оторваться или полностью прервать контакт наших тел.

То медленно и невероятно нежно, но настойчиво он покрывает поцелуями мои плечи, шею и запястья. То втягивает в рот аккуратные пальчики, чуть посасывая и целуя подушечки. А у меня щемит сердце от этого. Я при всём желании не могу назвать откровенные ласки обычным сексом. Как будто для него это не просто физическая близость.

Не в силах больше ждать, я оплетаю руками мужскую шею, закидываю одну ногу Коле на спину и настойчиво притягиваю к себе.

— Хочу тебя, сил больше нет…

Мы смотрели друг другу в глаза, когда он резко толкнулся, проникая внутрь, заставляя меня податься ему навстречу.

Коля несдержанно стонет, опуская голову на мое плечо, и, касаясь лбом, замирает. Тяжелое дыхание щекочет ухо, дерзкий язык обводит очертания ушной раковины. Но самое невероятное — его тихий шёпот:

— Я говорил, что вернусь за тобой. Прости, что вышло так долго.

Если бы я тогда знала, что его слова не обычная отмазка, а дальнейшая цель, Долохов бы, возможно, был моим единственным мужчиной до сих пор.

— Прости, что не смогла дождаться…

Чувствую еще один резкий толчок, который тут же сменяется новыми неудержимыми движениями.

— Никто больше. Только я буду. И всё. Запомни…

Хрупкое сердце внутри словно трепещет. Беззащитно, нежно. В его руках…

Двигаюсь бёдрами ему на встречу. Мы оба ускоряем темп. Тонем в собственных стонах и том светлом чувстве, которое, я уверена, переполняет наши души обоюдно, заставляя их переплетаться и дышать в унисон.

Разрядка получилась особенно острой, и мы, оба обессиленные, падаем на смятые простыни. А я словно всё ещё чувствую, как интимные мышцы сжимаются от оргазма, омывая мое тело долгожданным теплом.

Коля не сводит с меня бархатный взгляд. Нежно поглаживает овал лица, его пальцы перемещаются на подбородок и твёрдо удерживают его. Долохов тихо произносит, заглядывая в мои глаза:

— Никогда не думал, что так бывает. Ты для меня особенная.

Я понимаю его. Настолько, что чувствую то же самое.