Я сама поразилась охватившей меня ярости. Не верьте, спортивной злости не бывает, есть только ярость, направленная против собственной слабости.
Остальное я наблюдала уже со стороны, точнее, это был «вид сверху». Девушка с растрепанными русыми волосами медленно подошла к мифическому монстру. По серебристому комбинезону пробежала волна спектральных бликов. Я подметила безумный блеск в ееглазах. Император, стоящий чуть поодаль, держал руку на оружии, величественный в своей напряженной неподвижности.
Безмятежность сменилась паникой, как только существо осознало мое присутствие в своем мозге. Такого от меня не ожидали ни Круфтсис (приблизительно так звали слизняка), ни его помощники на Консуле I. Понадобилось нечеловеческое усилие воли, чтобы самой не поддаться этой панике и обрести полный контроль над его «я». Первым, что я узнала, была нехитрая истина, до которой я уже и сама начала доходить: преследовали именно меня, Брендон ни в коем случае не должен был пострадать. Это непростительно, но в бешенстве я начала кромсать податливый от страха разум, одновременно поглощая его память.
Получилось бессмысленное убийство, но совесть молчала. Внезапно я опомнилась. Нужно сохранить эту тварь живой — хотя бы в качестве свидетеля. Но не только его ценность остановила меня — возможно, милосердие или нежелание уподобиться тому же Круфтсису.
Когда я пришла в себя, яркий солнечный день превратился в густые сумерки. На открытом участке неба висели мрачные облака, пока не ставшие тучами.
— Выпей, — Брендон протянул мне пиалу. Превосходное вино чуть обожгло мне небо.
Я уставилась на криога. Теперь слепой бездонный глаз укоряющее глядел на меня. Брендон не стал дожидаться вопроса.
— Ты, как обычно, была без сознания. Знаешь, это уже становится дурной привычкой. Он как-то странно дернулся и замер. Наверно, ему вживляли механизм самоуничтожения — и он сработал.
— Черт! — выругалась я. — Нет. Только теперь дошло. К его сердечной мышце был подсоединен микрочип. Я блокировала его сигнал, но не обратила внимания. А как только перестала…
— Возможно, это и к лучшему, — невесело усмехнулся он. — Мне не придется его убивать. Ты многое узнала?
Я устало кивнула головой.
— Достаточно. Только очень хочется поесть и поспать. А потому… Дай-ка.
Я протянула руку к лазеру. Брендон послушно, правда, слегка недоуменно подал его мне.
— Решила поглумиться над трупом? — поспешил он скрыть шуткой свое замешательство.
— А то. Я такая.
Лазер вырезал аккуратный квадратик на левом боку «одеяния» криога. Металл отвалился, обнажая небольшой прибор. Я выстрелила в него. Труп поверженного врага шатнуло в сторону — лианы, сдерживающие его, истлели. Несколько секунд он раскачивался, будто бы в посмертном аритмичном танце, а после рухнул на землю.
— Сэр Брендон! Леди Калли! — одновременно завопили Звезды. Я улыбнулась и (в который раз?!) потеряла сознание.
Мне привиделся Жасп — родной, безумно давно утраченный мир криогов. Память о планете искусственно вживлялась в мозг каждому новорожденному: дом, облик которого они обязаны были сохранить в вечности. Безбрежный океан с единственным материком, захватывающим экваториально-тропическую зону, дал жизнь многим видам, но лишь один эволюционировал сказочно быстро, сказались бесчисленные вспышки на желтой звезде, слабый озоновый слой и, как следствие, воздействие гамма-лучей. И уже через несколько тысяч лет криоги дерзнули выйти в космос. Когда корабли, разлетевшиеся, будто искры от костра, достигли новых миров, они не смогли связаться с Жаспом. Лишь через годы они узнали, что Жасп погиб, его уничтожили без объявления войны. Паспус, Древние — в итоге окрестили разрушителей криоги. С ненавистью, страхом и уважением. И потому практически с рождения криогам вкачивали в долговременную память нереально лазурное море, папоротниковую растительность, изумительно синие небеса и прекрасные строения: криоги были замечательными архитекторами, с очень развитым чувством гармонии.
С высоты птичьего полета Айрин показался так себе: беспорядочное нагромождение разноцветных башенок и белоснежных шпилей, со всех сторон окруженных джунглями, а в центре — пять маленьких озер (или луж-переростков), будто какой-то великан оставил отпечатки своих пальцев.
Сквозь видения о Жаспе я смутно различала шелест струй дождя о борта флаэреля, здесь же было спокойно и сухо, лишь бело-голубой со звездой флаг Империи чуть колыхался над самым высоким шпилем.