[1] Обращение к наследнику
Ждать пришлось недолго. Через десять минут я уже был у покоев леди Саймары.
— Мой тариан, — склонилась в реверансе, приветствуя меня и тут же выпрямляясь. — Я рада вас видеть.
Она улыбалась, призывно, томно смотрела, ожидая, что я протяну к ней свои руки и заключу в объятья. У меня были иные планы.
— Сай, милая, я благодарен тебе за жаркие ночи. Время пришло, это мой последний подарок.
Я подошел к драконице и протянул коробочку, в которой находились украшения и цветок — желтая камелия.
По телу девушки прошла судорога, но она нашла в себе силы улыбнуться и принять подарок.
— Будьте счастливы, мой тариан. — Низко поклонилась, пряча сожаление и слезы.
— И ты тоже, — прошептал я, целуя макушку уже бывшей любовницы. Большее я себе позволить уже не мог.
Сцена повторилась еще дважды. И если с Сай и Вальери проблем не возникло, то Одрения возомнила, что имеет право мне приказывать и требовать изменить решение. Я не терпел истерики и капризы, хотя взрывной темперамент Одрении мне нравился. В постели.
Сейчас же выходка фаворитки вызвала омерзение. Я никогда не лгал, и они, становясь моими любовницами, знали, на что идут. Моей женой могла стать только жрица. Традиция, закон, в конце концов, обязанность. Я связан по рукам и ногам, не свободен в своем выборе, ограничен. Одрения это знала и не ясно на что рассчитывала.
В храм я шел разозленный, слуги, видя мое хмурое лицо, разбегались в стороны, не желая попадаться под горячую руку.
Пламя, взвивающееся к потолку, заставило меня остановиться практически на пороге. Мне кажется или на этот раз оно ярче и горячее? И притягательнее, чем в прошлый раз?
Сам не заметил, как оказался у алтаря перед кубком, в котором плясал огонь.
Яркий, завораживающий, сильный, готовый вырваться и опалить всех, кто окажется рядом.
Когда-то давно мы стояли перед кубком, в котором извивался куда меньший по своему напору огонь. Мы — я и Мариэла де Лавер.
Смешливая, непокорная, имеющая на все свое мнение драконица. Она была любимицей семьи, ей прощались шалости и самые смелые выходки, за которые следовало наказывать. Мариэла нравилась мне, и мне казалось, что лучшей кандидатуры в жены мне не найти.
В тот день я нарушил традицию и привел ее раньше времени в храм, чтобы показать пламя своего сердца, рвущееся из кубка. Сейчас я вижу, что тогда был лишь огонек, так, искорка, по сравнению с тем огнем, который плясал в кубке.
Память не щадила, возвращая меня в прошлое и в тот последний день, когда я видел Мариэлу.