– Полагаю… вас можно поздравить, – несмело заговорил я, но на этот раз не удивил и не испугал. Но расстроил – однозначно, если судить по устало прикрытым глазам и тяжелому вздоху, а после на меня подняли тяжелый взгляд.

– С чем? – спросила она таким тоном, что я вновь словно оказался в ее кабинете, как в первый день знакомства. Почувствовал я себя неуютно и поторопился пояснить свои поздравления:

– Со скорым замужеством… – ответил и запнулся. Хотел, было, дополнить «и с беременностью», но почему-то после слов о скорой свадьбе почувствовал, что они едва не застряли в глотке. Потому сосредоточился на дороге, в надежде скрыть свою реакцию.

– Ах, с этим… черт бы их всех побрал, – с досадой и раздражением отозвалась Аксенова с заднего сиденья, а я, не сдержавшись, вновь бросил взгляд на нее через отражение в зеркале. – Значит, все слышали? – сжала она челюсти с силой, от которой задрожал подбородок.

– Я там был, – не стал отрицать. – Со скорым пополнением… тоже поздравляю, – выдавил я из себя и, сам не замечая, сжал оплетку руля так, что она затрещала. Кажется, Светлана не оставила это незамеченным:

– Я оценила вашу тактичность, – язвительно фыркнула она, что я расценил, как разрешение на главный вопрос:

– Я должен спросить, вы же понимаете?

– Понимаю, – с досадой поморщилась она, а после скосила взгляд в мою сторону и спросила: – Что именно вы слышали?

– Все официальное заявление вашего жениха, – честно признался я, заслужив резкий кивок, после которого она закусила губу и прикрыла лицо ладонью. – Этот ребенок… Он действительно от вашего жениха?

Она замолчала и долго смотрела на меня с таким видом, словно хотела послать. Но затем произнесла:

– Вы слышали слова Игоря. Этот ребенок – не ваш.

Я кивнул и отвернулся, тайком глубоко вздохнув. Честно говоря, задавая этот вопрос, я мысленно скандировал, буквально надеялся на ответ, подтверждающий, что не я отец ребенка. И я получил то, что желал. Но облегчения не почувствовал, что смутило.

С заднего сиденья послышалась короткая усмешка и вновь воцарилась тишина, которою неожиданно нарушила уже сама Светлана:

– Что вы вообще делали на вечере? Ваша сестра же уволена, вы не могли быть в числе приглашенных! – с досадой и даже обидой задалась та вопросом, что слегка удивило. Хотя бы тем, что Аксенова проявила больше эмоций, чем во все наши прежние встречи.

– Я там был не с Ликой. Другая сотрудница пригласила меня, в качестве сопровождающего, – пожал я плечами.

– Почему же вы сейчас не с ней?

– Дела появились, – проворчал я, прочистив горло. – Пришлось уйти раньше.

– Надеюсь, они не срочные и необходимость везти меня – не скажется на ваших делах негативно? – вздернула она бровь.

– Полчаса я выделить в состоянии, – недовольно отозвался я, словно меня поймали на лукавстве. Впрочем, так и было. Потому, чтобы скрыть собственную неловкость, задал свой вопрос: – Вопрос: почему вы решили уйти так… стремительно? Еще и без обуви… – не смог смолчать я и сам поморщился от собственной мелочности.

– Наверное, потому что облевала своего хренового благоверного и, прежде чем вспомнила, что я ни черта не Золушка, чтобы меня не заставили убирать учиненный беспорядок, скрылась, сверкая пятками. Пятками сверкать оказалось удобнее без обуви. А я все равно не помню, сколько там туфель в сказке потеряла несчастная, потому подстраховалась и скинула сразу все, – не скрывая злой иронии, довольно грубо ответила Аксенова и раздраженно вздохнула. Впрочем, вскоре поникла плечами и извинилась: – Прошу прощения, что сорвалась. Гормоны, – потерянно взмахнула она рукой, а после вновь прикрыла ладонью лицо, чтобы ненадолго затихнуть.