Кирилл весело улыбнулся (как будто видел, как она отпрянула!), поднял руку, помахал ей прощальным (слегка насмешливым, как ей показалось!) жестом. Потом повернулся и зашагал по тротуару.

Еще через мгновение он вышел за пределы ее видимости. Улица снова стала пустой. Все это было жутко и странно. И как-то неправильно.

Ведь в кино всегда по пустым ночным улицам ездит полиция, между небоскребами летают полицейские вертолеты, поглядывают в окна, следят, где что происходит, у кого случилась беда… Почему же никто не появляется на этой чертовой улице, не смотрит в ее окно, не видит, в каком она ужасном положении, не пытается прийти на помощь?!.

А самое страшное, что все — непонятно!

Что он собирается с ней сделать?

Зачем это он вдруг пошел в магазин посреди ночи? Что ему там понадобилось?

Лопата у него уже есть. Может, он пилу хочет купить, чтобы ее распилить на кусочки?

Даша отодвинулась от бинокля, крепко зажмурилась. Предательские слезы так и норовили снова начать литься. Этого нельзя позволять, надо держать себя в руках во что бы то ни стало. «Москва слезам не верит» назывался один из старых, любимых ею фильмов. И правильно не верит. Нельзя распускаться. Ни в коем случае! Сейчас, как никогда, ей нужен трезвый рассудок.