— Я отключу генератор. А ты угонишь корабль и доставишь в центр данные. А затем вы прилетите и спасёте всех людей. Вот такой план.
— Ну уж нет. Я тебя тут не брошу, даже не проси меня. Она отвлеклась от приборной панели и приблизилась к нему, глядя на его суровые нахмуренные брови и ласково дотронулась своей рукой до его напряженной багровой щеки.
— Тэрок… В его глазах она видела непререкаемое сопротивление и протест против задуманного ей, хотя он и сам осознавал, что другого пути нет.
— Это неправильно. Она лишь горько улыбнулась в ответ, глядя в его багровые глаза и успокаивающе поглаживая пальцем его ухо.
— Что же делать… Может быть такова наша судьба…
— Нет. Не говори так.
— Не переживай за меня. Я уже все решила. Я это сделаю. Все равно мне терять уже нечего. Впрочем, как и тебе. Её ладонь медленно соскользнула с его щеки и опустившись по его широкой груди ухватилась за его руку. Тэрок понимал, что она права и от того ощущал непередаваемый гнев внутри себя из-за того, что он вновь оказался в безвыходной ситуации. Он ненавидел все слабое в самом себе и презирал слабость в других, потому что был не в силах спасти тех, кто был слаб. Он не мог выносить, когда рядом с ним умирали те, кто был не готов противостоять смерти, потому что в такие моменты чувствовал своё собственное бессилие, и невозможность противостоять вызовам этого мира. Бессилие являлось для него единственной причиной для слёз, когда он осознавал, что не может ничего сделать. Как бы он не старался, и чтобы ни делал он не мог противостоять смерти, которая всегда неизбежно забирала всех, кого он любил. Столько раз он говорил самому себе больше ни к кому не привязываться, потому что понимал к чему это может привести. Ведь он же знал, чем это все закончится, знал, что по-другому и быть не может. И вновь проявил эту слабость, вновь пошел на поводу у своих чувств. «
— Ты осознаешь, что тебя ждет если ты пойдешь на это? Анраты тебе этого так не оставят. В лучшем случае ты можешь рассчитывать просто на быструю смерть, а в худшем…
— Я знаю. Я все знаю. Просто… это единственное, что я еще могу сделать. Мне не суждено было сделать что-то великое, я это знаю. Я никогда не была какой-то особенной или выдающейся. В школе надо мной часто смеялись и иногда даже издевались другие дети, а в универе я всегда себя чувствовала белой вороной среди других. У меня даже друзей или подруг никогда особо не было. И все чего я добилась в своей жизни — это звание «Мисс советского района» у наших местных толстосумов. Да и черт с ним! Может мне и не суждено спасти мир, но вот что я все-таки могу сделать так это вырубить этот гребаный генератор!
Пока она говорила в её голосе все больше и больше нарастала нервная дрожь, на последней фразе её голосовые связки окончательно дрогнули, а губы её задрожали. Тэрок наблюдал, как в её глазах постепенно накопилось слишком много солёной жидкости, которая в итоге хлынула из них через край. Она опустила глаза и по её щеке прокатилась тонкая слеза, которую она тут же поспешила смахнуть своей рукой. Он хотел что-то сказать ей, что-то что могло бы, наверное, приободрить и утешить, но уже настолько отвык от этого чувства, когда нужно как-то успокоить близкого тебе человека. Со стороны он мог казаться бесчувственным потому что отказывался в принципе признавать саму ценность любых переживаний. Он не хотел беспокоиться и переживать так как считал это пустой тратой времени и сил. Из всего спектра эмоций, которые он мог себе позволить были либо радость, либо гнев, все остальное не имело для него никакого смысла. Если он не мог радоваться чему-то или гневаться на что-то или кого-то он просто оставался равнодушным. Он не знал, как правильно выразить и сказать все что он думает о ней. Её смелость, упрямство, также, как и её непостоянство и импульсивность — все это напоминало ему ту, которую он знал когда-то давным-давно, в прошлой жизни, или даже несколько своих жизней назад, имени которой он уже даже не помнил и которой уже давно не было в живых. Он помнил о ней лишь отрывками, какой она когда-то была. И может быть именно поэтому с самого начала он проникся к Тане некой симпатией. Именно поэтому не бросил её на растерзание серафам. Ведь изначально у него не было никакого резона брать с собой эту девушку, которая могла бы стать для него серьезной обузой в этой погоне. Но в итоге все сложилось удачным для него образом. Если бы не эта обычная на вид девушка из обычного провинциального городка он, «развитый» и «все знающий» инопланетянин вряд ли смог бы сам пробраться аж на главную станцию серафов и собрать так много информации об этом месте. Он один вряд ли смог бы противостоять армии серафов у себя на хвосте, и его миссия могла бы быть под угрозой полного провала. Он прекрасно осознавал, чем обязан этой девушке, и ни за чтобы не стал требовать от неё сделать еще больше чем она уже сделала, а тем более пойти на смерть ради него.
— Я не смею просить тебя об этом.
— Понимаю. Знаешь… — Продолжила она, опустив свои глаза в пол, тихо почти что шепотом — Помню я как-то раз сидела на одной из соседских крыш… был такой теплый летний вечер, хорошая погода, внизу мальчишки играли в футбол, другие дети что помладше тоже бегали и резвились, смеялись, играли во что-то… а я смотрела вниз на них всех и думала… я думала много, о чем… но как-то мне пришло в голову, что вот если я сейчас упаду с этой крыши и разобьюсь об асфальт, будет ли кто-то сильно переживать из-за этого? Кто-нибудь вообще вспомнит потом обо мне? Единственный кто бы обо мне тогда вспомнил это бабушка, царство ей небесное. Я думаю она бы не вынесла если бы я еще померла бы в след за мамой. Наверное, я поэтому и переживала всегда за неё, потому что случись со мной что-то у неё ведь больше никого нет кроме меня. А у меня никого нет кроме неё. Так мы и жили с ней вдвоем. А сейчас… Она вновь подняла глаза посмотрев на смягчившееся лицо Тэрока.
— Знаешь у меня нет цели в жизни и…, наверное, никогда и не было — она обхватила сверху своей второй ладонью его руку — но зато у тебя она есть и эта достойная цель. Она стоит того, чтобы отдать за неё жизнь. Мне свою отдать несложно. Было бы ради чего. Может это моя судьба, кто знает… Я знаю ты в судьбу не веришь. Но мне хочется верить, что наша встреча не была просто случайностью. Ведь встреча с тобой это самое удивительное и необыкновенное, что случилось со мной в жизни.
Она посмотрела ему в глаза и снова улыбнулась. Тэрок смотрел на неё и ему самому невольно захотелось улыбнуться в ответ. Он вдруг вспомнил о том, как оказался здесь. Как по воле случая выбрал именно эту звездную систему, потом как компьютер выбрал случайное место для посадки в какой-то глуши. И именно там он впервые встретил её. Бывают ли такие совпадения? Ведь на случайной планете из семи миллиардов людей он мог встретить кого угодно на своем пути, но далеко не каждый из них был бы готов пожертвовать собой также как эта юная девушка. Пойти на верную смерть ради него, пришельца из другой галактики которого она знает всего около месяца. Какова вероятность, что он встретил бы еще какого-нибудь столь же безрассудного, столь же самоотверженного на планете, про которую он никогда раньше даже не слышал, кто готов был бы отдать жизнь ради его спасения? Было ли это всего лишь удачным стечением обстоятельств как он предпочитал думать до этого? Или это было все же чем-то большим? Судьба все же существует? Или если не судьба, то какое-то быть может «проведение» свело их двоих вместе? Эти рассуждения ставили под сомнение его представления о мире как о всего лишь беспорядочном хаосе, но опровергать или доказывать что-то саму себе сейчас он был не готов. Глядя в её прекрасные блестящие карие глаза, он не нашел слов, что ей ответить и поэтому лишь молча кивнул. Она, получив его молчаливое согласие отпустила его руку и снова прильнула к панели управления, продолжая судорожно что-то искать в компьютере.
— Ты хочешь передать свою память кому-то из людей?
— Я передам все что знаю. Может быть моих знаний и не так много, но все же…
— Но ведь это опасно ВОТ ТАК проводить эту операцию. «Аспи» какими бы многозадачными они не были не предназначались именно для передачи данных из одного мозга в другой. Кроме того, мозг взрослого человека может не выдержать этого. Мозг, уже обладающий своими собственным воспоминаниями, начнет сопротивляться чужеродной информации. Одно дело загрузить в него инструкцию о том, как пользоваться каким-нибудь прибором, а другое загрузить в него полноценные воспоминания всей жизни другого живого существа. В лучшем случае он отвергнет то что ты попытаешься в него передать, а в худшем, человек может просто на просто сойти сума, оказавшись в конечном счете в психушке.
— Тогда я загружу свои воспоминания ребенку. Новорождённому младенцу, у которого еще нет своих воспоминаний кроме девяти месяцев, проведенных в утробе матери. Когда она вырастет, то расскажет обо всем другим людям.
— Ты понимаешь насколько это рискованно? Даже если все получится, процедура внедрения пройдет успешно и мозг не отвергнет твои воспоминания, подумай на что ты обрекаешь эту девочку? Она будет единственным человеком, который будет знать правду. Никто не станет её слушать и не станет воспринимать её слова всерьез. А даже если она каким-то образом сможет убедить других людей что она не сумасшедшая и что она говорит правду серафы вычислят её и придут за ней. Она будет одна, не способная дать им отпор, и никто не сможет нечем ей помочь. Твоя затея бессмысленна.
— Может быть. Но это все что я могу сделать. Может она и не достигнет цели и не поднимет людей ни на какое восстание, но в одном я точно уверенна — она сделает все что в её силах. Она не сдастся и не отступиться. Возможно она последняя надежда для всего человечества… На экране появилось меню с вопросительной надписью на языке серафов, которая означала «