– Все началось с того, что ты передал Олдрену свое место на троне, – начала Зейлан, пристально следя за реакцией Кирана, но принца эти слова не удивили. Он помнил разговор со своим советником и самым лучшим другом. Сам Киран никогда не хотел быть королем Неблагих, и когда Олдрен согласился взять эту обязанность на себя, почувствовал, что с его души свалилась глыба величиной с целую гору. Человеческий отец принца, Андроис, первые одиннадцать лет жизни Кирана учил его править смертными, но царствовать над фейри, которые жили веками и видели в нем всего лишь желторотого юнца, было совсем другое дело.

– В то же время я обнаружила, что обладаю одним даром.

– Каким еще даром? – нахмурился Киран.

– Фейри не могут творить магию, если я нахожусь поблизости.

Ни о чем таком Киран никогда раньше не слышал. Повинуясь инстинкту, он поднял руку, желая призвать воду из вазы с цветами. Сосредоточившись на кончиках пальцев, юноша ждал знакомого покалывания магии, но так и не дождался. Быть может, это просто слабость? Оставив попытки подчинить себе воду, Киран попытался взять под контроль воздух в комнате. Большинство Неблагих могли управлять либо только Водой, либо одной лишь Землей, зато высокопоставленные фейри владели обеими стихиями. Киран же, в свою очередь, во время своей неудавшейся коронации получил еще один дар – возможность управлять Воздухом. Но прежде чем Лита, Богиня Огня, смогла наделить его магией своей стихии, покушение на жизнь принца помешало этому случиться.

– Не получится, – сказала Зейлан. – Ты не помнишь, но мы уже говорили об этом раньше. Потом ты ушел, чтобы выяснить, с чем связан мой дар, потому что никто из нас не мог понять, откуда он взялся.

– И выяснил?

– Да, выяснил, но нас прервал пожар.

– Какой пожар? – Они здесь из-за этого? Во дворце был пожар?

Черты лица Зейлан омрачились, когда девушка подошла к кровати принца и села напротив, скрестив ноги, так что ее юбка слегка поползла вверх.

– Ты пришел ко мне в салон Бриока вместе с Олдреном. Тот, видно, что-то знал о моем даре, но говорил, что хочет сказать мне это лично. Мы вошли в комнату без него, потому что Олдрен пошел сообщить о чем-то Бриоку. А ты сказал мне, что хочешь стать Хранителем.

Взгляд Зейлан метнулся к Кирану, так, будто девушке не верилось, что тогда он сказал ей правду. Но так и было. Юношу не принимал никто: ни Неблагие, ни люди. Фейри ненавидели Кирана за чересчур человеческое мышление, а люди – за магию в его теле. Поэтому он хорошо вписался бы только в ряды Хранителей – так, по крайней мере, думал сам Киран.

Когда Зейлан поняла, что принц не собирался возражать против ее последнего утверждения, она продолжила рассказывать, но Кирану с каждым словом девушки было все сложнее и сложнее следить за ходом ее повествования. Веки его отяжелели, наполнять легкие воздухом давалось с трудом.

– Мы ждали Олдрена, когда вдруг почувствовали запах дыма. Люди начали кричать, пытаясь спастись из пламени. Мы хотели выйти из комнаты, но огонь уже добрался до нас. Мы думали, что умрем… – Зейлан остановилась, уставившись на свои руки. С рассеянным видом она разминала пальцы с обглоданными ногтями. Похоже, она не хотела о чем-то рассказывать.

– Что случилось потом? – мягко настаивал Киран. Ему нужно было знать.

Зейлан зажмурилась и судорожно втянула в себя воздух.

– Мы… прощались, когда я поняла, что могу контролировать пламя. Это был магический огонь, и каждый раз, когда он касался меня, казалось, будто моя кожа поглощает язычки пламени. Именно так мы смогли пробиться наружу. Однако огонь был слишком силен, а я – недостаточно осторожна.

– Что ты хочешь этим сказать?

Зейлан медленно подняла голову и посмотрела на него. Ее тоскливый взгляд был полон боли и вины, и Киран хотел взять ее за руку, но не был уверен, что она этого хочет. А сам принц был слишком слаб, чтобы принять и вынести отказ девушки.

– Ты сильно обгорел, Киран.