Подхожу быстрым шагом, они оба вздрагивают, обрывая речь на полуслове.

— Что-то случилось, Роман? — спрашивает Янкин брат. Заметно, что не ожидал. Будто спохватился.

— Да, вопрос остался открытый. Хочу закрыть. Ты, — обращаюсь к Утырку, — вчера приезжал с какой целью к Яне?

Он таращит глаза, потом открывает рот:

— Поддержать, а что, с ней теперь нельзя даже разговаривать? — типа с вызовом.

— Я же тебе в прошлый раз объяснил, ты тупой или просто наглый? Все, что касается этой девушки, тебя больше не касается. Что, блть, непонятно?

Павел делает шаг назад и скрещивает руки на груди, молчит.

— И ты тоже далеко не уходи, — бросаю на него мимолетный взгляд. — Мужики, девчонку в покое оставьте, предупреждаю в последний раз.

— Это угроза? — приподнимает брови Павел. Вау, мимика. В этот момент Утырок начинает что-то говорить, возмущаясь и жестикулируя, хватаю его за безымянный палец, плавно, но быстро — со стороны вообще непонятно, что происходит — выкручиваю руку ладонью вверх, держась только за этот самый палец, и резко давлю так, что он вылетает из сустава. Утырок подается вперед, вижу его слезы от шока. Чтобы уменьшить боль, он подстраивается под мое движение, падает на колени, я опускаю руку ниже, и он едва не заваливается на бок. Второй рукой хватаю за ухо и выкручиваю, чтобы башку задрал, заходясь в немом крике.

— Я тебя бить не буду. Во-первых, потому что день и вокруг люди, во-вторых, я вообще не по этой части. Палец поедешь вправишь, болеть будет долго, надеюсь, у тебя тоже память теперь будет получше. Если забудешь вдруг о просьбе исчезнуть из моего поля зрения, я тебе выбью все пальцы и парочку сломаю, — он часто кивает, красный весь, шипит. Это действительно очень больно, казалось бы, человек за восемьдесят килограмм веса, мужик в самом расцвете сил, а так зависим от собственных пальцев. Все его силы уходят на то, чтобы не заорать. — Уши тоже оторву. Пришьют, наверное, но будет некрасиво.

— Понял, понял! Извини!

— Замуж, ты блть, ее позвал, — я отпускаю его ухо, но снова дергаю за палец, чтобы поставить на четвереньки, сам наклоняюсь ниже. Это необходимо, чтобы не мозолить глаза прохожим. Мой голос звучит медленно и ровно, Утырок бы многое отдал, чтобы я говорил громче и быстрее, но мне-то надо, чтобы запомнил. Его слюна капает на асфальт. — Так звал или нет?

Он кивает.

— Моего ребенка хотел воспитывать? Да, блть, серьезно? Такое решение тебе в башку самому пришло?! — и тут я понимаю, что повышаю голос. Ловлю себя на мысли, что кричу. Только произнося эти слова вслух, я до конца осознаю их смысл. На целое мгновение ярость буквально ослепляет. Черт, я просто в бешенстве. Пинаю его ногой один раз, второй. Усилием воли беру себя в руки, прекратив избиение. Ни разу еще никто не выводил меня из себя так сильно. Умелец, блть.

— Понял! Прости, прости меня. Я не подумал! — выкрикивает, переворачиваясь на живот. Павел наблюдает с интересом.

— Хорошо, вставай. Теперь ты, — поворачиваюсь к будущему родственнику, — я догадываюсь, чья это идея, но свою голову, Кирилл, — киваю Утырку, затем снова возвращаюсь к Павлу, — все же иметь надо. Мне плевать, как ты с отцом его аптеки будешь делить, но Янку при этом вы обижать и расстраивать не будете. Узнаю, что мотаете нервы беременной девчонке, пздц будет. О последствиях позже подумаю, тебе уже все равно будет. Я многого не прошу, Павел Владимирович: элементарного уважения. Мы друг друга поняли?

— Поняли, Роман.

— Благодарю за конструктивную беседу. Если за болючий пальчик пожаловаться захочется, — обращаюсь к поднявшемуся уже на четвереньки Утырку, — звони, скину номер моего начальника. Если друзей пригласишь отомстить, у меня тоже своих много, имей это в виду сразу. Я парень компанейский. Но надеюсь, мы на этом закончили. Просто забудь и живи спокойно дальше. Янка — моя, любые к ней вопросы, претензии, предложения — решать только через меня. Что понятно, что непонятно?

Дожидаясь кивков, разворачиваюсь и ухожу, напоследок пожав протянутую Павлом руку.

Немного пульс разогнался, благо быстро вернулся в норму. Порадовала реакция Янкиного брата, я рассчитывал, что он начнет звать на помощь или сам полезет драться, что осложнило бы ситуацию. Ничего подобного — наблюдал с интересом, делал выводы. Мне до него нет никакого дела, очень надеюсь, что скоро наши дороги навсегда разойдутся, ставлю «Х5», это взаимно. Как только до него дойдет, что я не претендую на состояние его отца, полагаю, его отношение ко мне улучшится. А сестру свою он скоро начнет воспринимать всерьез, иначе и быть не может. Он просто ее совсем не знает. Никто ее не знает так, как я.