Обман. Она в изумлении наблюдала, что жизнь вне их дома продолжается, как будто ничего не случилось. Ничего не перевернулось, не изменилось. По утрам люди так же садились в автобусы, по телевизору шли те же программы, сосед продолжать строить дом. Все шло своим чередом, и никто не замечал, что Ларса больше не было. Ее собственная жизнь тоже продолжалась. И однажды память о брате утратила четкие контуры и поблекла, и хотя пустота осталась, но изменившийся внешний мир сделал ее не столь очевидной. А его несостоявшийся жизненный путь постепенно сузился и в конце концов исчез в неизвестности, оставив одно любопытство — кем бы он мог стать, как могла бы сложиться его жизнь? Ничего уже не поправить.
Она ничего не может сделать.
Успех, восхищение, престиж. В любой момент она отдала бы достигнутое за возможность все изменить.
Смерть требует слишком многого. Полного понимания. Признания безусловной правды — НИКОГДА.
Никогда.
Больше — никогда.
Она ужинала в номере. Перед самым ужином позвонила Осе и пожаловалась на головную боль. Через четверть часа раздался стук в дверь, и на пороге появилась недавняя попутчица с подносом в руках.
— Я сказала нашей гуру, что вы поужинаете в номере. Надеюсь, вам станет легче.
Моника уснула, едва прилегла, и проспала почти десять часов. Словно спряталась в сон для того, чтобы не чувствовать угрызений совести оттого, что так и не позвонила Томасу. Никогда больше не выключай телефон и не оставляй меня одного. Я этого просто не переживу.
Проснувшись, она сразу набрала его номер, хотя было еще рано.
— Алло?
Она поняла, что разбудила его.
— Это я. Прости, что не позвонила вчера.
Он не ответил, и тишина ее напугала. Она попыталась придумать причину, но не смогла найти ничего убедительного. А врать не хотела. Ему не хотела. У него было право молчать. Она прекрасно понимала, что он чувствует.
Она закрыла глаза.
— Прости, Томас. Вчера был очень трудный день. Вечером я закрылась в номере и даже ужинать со всеми не пошла.
— Интересный семинар, ничего не скажешь. А в чем заключались трудности?
В его голосе звучала какая-то особая интонация, и Моника поняла — что бы она ни сказала, это будет только во вред. Она ведь не обратилась к нему, не позвонила, она решила все свои проблемы сама.
Как всегда.