Моника нажала кнопку звонка. Машину она оставила с другой стороны дома, чтобы Пернилла ее не заметила, и, как и в прошлый раз, вошла в подъезд с черного хода.

В квартире раздались какие-то звуки, и в следуйющую секунду дверь открылась. Переступая порог, Моника вздрогнула — она ведь думала, что никогда больше сюда не вернется.

Сняла обувь, но осталась в пальто. К ней подошла эта жирная собака, обнюхала и удалилась, потому что Моника не обращала на нее никакого внимания. Моника посмотрела в сторону кухни, пытаясь понять, там ли Эллинор, но, похоже, дома никого, кроме хозяйки, не было. Она направилась в глубь квартиры, но в какой-то момент ей показалось, что это не она приближается к двери гостиной, а дверь приближается к ней.

Чудовище, сидя в кресле, махнуло рукой в сторону дивана. Размашистый жест, означавший, по-видимому, приглашение.

— Как любезно, что вы пришли. Садитесь, если хотите.

Моника не собиралась задерживаться и стояла у входа. Сейчас она все выяснит и сразу уйдет.

— Что вам нужно?

Огромная женщина сидела неподвижно, смотрела на Монику пронизывающим взглядом, явно довольная, судя по улыбке. Моника впервые видела, как она улыбается, это было еще отвратительнее, чем ее привычное поведение. Она явно выиграла. Хотя бы потому, что заставила Монику прийти. Это было равносильно письменному признанию в проигрыше. Сердце Моники громко стучало, ей по-прежнему хотелось понять, что, собственно, происходит, но оглушенный мозг слушался с трудом. Эллинор и Май-Бритт, Осе и Пернилла. Имена кружились, превращаясь друг в друга, и Моника уже не понимала, кому из них, откуда и какая часть правды известна. Мысль же о том, что однажды все про все узнают, Моника старательно гнала. Нет, все будет хорошо. Она обязательно устроит так, чтобы Пернилла встретила нового мужчину и снова научилась радоваться жизни, они останутся подругами, и все будут счастливы.

Моника уже успела забыть, где она находится, когда женщина в кресле снова заговорила:

— Прошу прощения, что разговаривала с вами таким тоном, но дело очень важное, как я уже говорила. Это в ваших же интересах.

Она снова улыбалась, Моника почувствовала тошноту.

— Я просила вас прийти, потому что хочу помочь вам. Может быть, сейчас это трудно представить, но со временем вы поймете.

— Что вам нужно?

Женщина выпрямила спину и прищурилась.

— «Гибель вымышляет язык твой, как изощренная бритва; он у тебя коварный. Ты любишь больше зло, нежели добро, больше ложь, нежели говорить правду; ты любишь всякие гибельные речи, язык коварный».

Моника зажмурила глаза и снова их открыла. Не помогло. Все происходило наяву.

— Что?

— «За то Бог сокрушит тебя вконец, изринет тебя и исторгнет тебя из жилища и корень твой из земли живых».

Моника сглотнула. Вокруг нее все кружилось. Ей пришлось опереться на дверной косяк, чтобы не упасть.