— Вы должны делать так, чтобы люди жили как можно дольше, чтобы они как можно дольше оставались рядом со своими близкими, видели, как растут их дети. В этом ведь главная цель врача. Ведь именно это должно быть для вас самым важным.
В дверях снова показалась Эллинор.
Сидя на корточках, доктор поправляла что-то в сумке с аппаратурой, Май-Бритт заметила, что, когда она вставала, ей пришлось опереться об угол дивана. Быстрое движение рукой, которое помогло ей удержать равновесие. Не взглянув на Май-Бритт, она вышла в прихожую, Эллинор последовала за ней. Однако Май-Бритт слышала все, о чем они говорили.
— К сожалению, больше я ничего сделать не могу. Вы должны связаться с ее поликлиникой. Они выпишут направление для дальнейших исследований.
Открылась входная дверь, и эхо в подъезде подхватило слова Эллинор:
— Спасибо вам за все.
Дверь снова захлопнулась.
Эллинор осталась еще на час, несмотря на то что ее ждали другие получатели. Май-Бритт по большей части молчала, Эллинор же говорила без остановки, отчаянно пытаясь добиться разрешения позвонить в поликлинику. Но Май-Бритт не хотела этого. Ни на какие дополнительные исследования, ни тем более на операцию она не согласится.
Зачем ей это?
Да и вообще — зачем ей все?
Больно признавать это, но ни одного ответа она придумать не могла.
29
Чудовище. Персонаж из фильма ужасов. Она встретилась на пути Моники не случайно — это было наказание. Острый взгляд пронзал ее насквозь, видел всю ее искаженную сущность, и Моника не понимала, почему эта женщина желает ей зла.
Придя домой, она, даже не раздевшись, направилась в ванную и приняла две дозы транквилизатора. Она выписала его одновременно со снотворным, но только сейчас впервые выпила эти таблетки.
Она не могла больше терпеть.
Пошатываясь, прошла в гостиную, ждала, когда средство подействует. Считала каждую секунду, каждый миг. У нее было ощущение, будто ее собственное тело ей мало, и оно вот-вот начнет давать трещины. Она вот-вот взорвется.
Мобильный телефон. Он звонил и звонил, сигнал сводил ее с ума, но она не решалась выключить его. Телефон был доказательством того, что где-то существует хорошо организованная реальность, обрыв связи с которой может завести Монику как угодно далеко. Она и так уже не понимала, как оказалась в этой ситуации и что ей нужно сделать для того, чтобы все поправить.
Ну вот, наконец.
Наконец она почувствовала, как отчаяние отпускает, ей уже не больно, еще чуть-чуть — и станет совсем легко. Она уже может дышать. Стоя посреди гостиной, она с благодарностью принимала это освобождение. Белые стены, особенность интерьеров Стокгольма. Странно, что белый подошел даже для ее квартиры. Но в каком-то смысле хорошо. Ведь нет ничего невозможного. Дышать. Ей нужно спокойно размеренно дышать. Остальное не важно. Сейчас она ляжет на диван и будет правильно дышать.
Красные кирпичные стены. Подвал. Она в подвале, но не знает, что это за подвал. Дверей нет. Она ощупывает шершавый кирпич, надеясь найти впадину, трещину, хоть какой-нибудь признак отверстия, но ничего нет. Неожиданно она понимает, что в стене замуровано тело человека, она не знает, кто это, но знает, что замуровала его сама. Она слышит звук и оглядывается. Ее мама, стоя на коленях, сажает в землю цветок орхидеи. В руках у нее кусочек хлеба, она раскрошила его и бросила на пол.