— До того, как пески поглотили Гилеад, — своим сухим тоном начинает говорить Арианнель, — существовал строгий уклад вещей. Подмастерья очень долго учились у своих наставников, прежде чем им позволяли пройти Обряд Посвящения на право взять в руки револьверы. Справившись, подмастерье выходил на большую дорогу вместе со своим наставником… Я не договорила! — рявкает она, и ослепительно-белый луч разрезает ночную тьму.

Вновь всё происходит настолько быстро, что я могу только зафиксировать результат. Рука Горгоны отставлена влево параллельно земле и сжимает револьвер, направленный куда-то в сторону. С грохотом рушится очередное здание, а на расстоянии около полусотни метров от нас бесшумно оседает туша чешуйчатой твари размером с танк. Как она подобралась так близко без моего ведома — хороший вопрос.

Спрятав оружие, Нова продолжает:

— В течение целого года они странствовали по самым тёмным уголкам планеты, встречаясь со всем, что Гилеад может бросить против бестолкового и зелёного подмастерья. И я говорю не только об опасности физической. Речь об испытаниях духовных, этических и ментальных. Ибо Стрелки — это прирождённые лидеры, миротворцы и посредники в любых конфликтах. Подмастерье сталкивался с необходимостью проводить расследования, разбирать судебные споры и выносить приговоры. Он брал ответственность на себя, а наставник оценивал, насколько тот годится к высокой роли Стрелка. Это называлось Горнилом. Многие подмастерья сгорали в нём, обнажая свою чёрную гнилую суть. Потому что нести груз правосудия способны единицы.

Она умолкает и поглаживает отрезанный указательный палец, свисающий с тесёмки. Наконец, мерно выдыхает и произносит:

— Как и всем самозванцам, я дам тебе месяц. Ты не заслуживаешь года моего времени. Впрочем, ты не заслуживаешь даже дня, но Стрелок справедлив, независимо от того, кто стоит перед ним — барон или проститутка. Месяц, — повторяет она. — Он станет твоим Горнилом, и через месяц я тебя убью.

— Варианта, что я пройду испытание ты не рассматриваешь?

— Нет, — качает головой Горгона.

— Вертится у меня на языке какая-то мысль про предвзятость и двойные стандарты. Никак не могу сформулировать. Поможешь?

— Я буду беспристрастна с тобой, партнёр. Иначе и быть не может.

— Как с бароном или как проституткой? — уточняю я.

— Как с шутом, который паясничает, когда его жизнь висит на кону.

— Ох, я бы выдал три коленца, но сама посуди, — обвожу рукой медленно отрастающие ноги и вяло шевелю культями.

— Месяц, — вновь повторяет Горгона.

— Правила? — по-деловому спрашиваю я.

Нова начинает загибать пальцы:

— Я буду сопровождать тебя везде и повсюду. Я не буду вмешиваться в твои решения и дела. Только так смогу по-настоящему оценить, что ты из себя представляешь. Я не буду защищать и оберегать тебя. Умрёшь, значит, ты слишком слаб, чтобы зваться Стрелком. Я могу задавать тебе вопросы, и ты обязан мне отвечать, но не наоборот.

— М-м-м, красота, — качаю головой. — Как будто идёт 16-й год нашего брака. Ещё что-нибудь про подъём сидушки унитаза добавь и обязательные еженедельные поездки на дачу к твоим родителям.

Арианнель закатывает глаза. Злорадно хмыкаю, ощущая, будто наконец-то размочил счёт.

— Что-то ещё?