Вот только подозревал отец, что разговор с сыном может выйти непростым. А по такому делу лучше без свидетелей. После той клятой сосульки сын словно сам не свой стал. Странный и порой совершенно незнакомый.

— Батя, я тут подумал. Не дело это, когда кузнец без молотобойца остается.

— Хочешь вернуться в кузню? — вздернул бровь отец.

— Не, батя. Прости. Но молотом махать я больше не стану. И не оттого, что считаю зазорным. Просто лишнее это, коли можно все сделать по уму. И Митю на том пользовать неправильно. Ты ведь верно поступил, когда отдал его в учебу. Будущее оно за образованными. Я себе на замену хочу механический молот у тебя поставить. Только не думай, все траты моими будут, сам же все и слажу, — поспешил заверить Иван. — Ты просто позволь поставить переделку.

— Вот, значит, как, — неопределенно произнес кузнец.

— Да помню я твои слова о том, что Господь заповедал нам добывать хлеб в трудах. Но ить я не к безделью веду. И потом, купцы ничего не куют и не создают. Только и того, что перепродают товар. И все же грехом не считают. А ведь потом соленым тот товар не окропляют.

— Хм. В чем-то твоя правда есть, — почесав в бороде, задумчиво произнес Архип, а потом словно между делом заметил: — А от чего привод? От речки? Так это какой длины ось нужно будет устроить, чтобы к кузне подвести. Да на реке колесный сарай ставить, чтобы в зиму не перемерзало. А для того еще и очаг ладить.

Угу. Кто бы сомневался. Натура у отца бережливая дальше некуда. И нести расходы, вкладываясь во что-то новое, он ой как не любит. Да только…

— Батя, не бросив зерно в землю, урожай не собрать.

— Поучи еще, — явно сдаваясь, проворчал Архип.

— А колесо водяное ставить не будем. Твоя правда. Далеко до речки. Тут или кузницу переносить, или лучше ставить колесо на конной тяге. Лошадь и молот с мехами работать заставит, и в повозку станет. Хоть в кузню, хоть по дрова, хоть на рынок.

— Вот гляжу я на тебя, сынок, и диву даюсь. Иной ты стал. Ничего в тебе такого я ранее не примечал. А тут… Откуда все и берется. Ну ладно. Про булат ты вычитал в книжке. Скажешь еще, что и про эти махины молота и мехов прознал оттуда же. Но мне пришлось сначала с десяток подков загубить и получить по маковке от батюшки, пока первую сладил. А уж сколько учился металл распознавать по цвету, какой ковать, какой калить, а какой и погодить, так и вовсе молчу. А ты вот так. Походя. Р-раз — и булатный клинок выковал. Два — и махину собрался ставить. И ведь никаких сомнений, непременно поставишь.

— Да ты не поверишь, батя, — вздохнул Иван.

— А ты не сомневайся, сынок, говори. Я ить родитель твой. Так что пойму. Ну было дело, решил наставить на путь истинный. Но ты ведь сворачивать не хочешь. Вот я и желаю понять, по какой такой дорожке ты идешь и куда она тебя заведет.

— Да тут такое дело. Словом, когда мне на голову та сосулька упала, я многое видеть стал. Ну-у… Не знаю. Откровением называть как-то неправильно. Чай, не святой. Но вот много нового мне видеться стало. А на кое-что старое уж по-иному гляжу. Одно только и ведаю, что не от нечистого это.

— Откуда такая вера?

— Так ить сосулька та с церкви упала. Да на освещенной земле все случилось. Нечистому туда ходу нет.

— Надо бы со святыми отцами посоветоваться, — с сомнением проговорил Архип.

Особо удивленным он не выглядел. Возможно, оттого, что уже давно ломал голову над переменами, произошедшими с сыном. Кто его знает, до чего он там додумался. Может, сейчас мужик вообще облегчение испытал.

— Не надо, батя. Вот ей-ей беду накличем, — тут же подхватился Иван.