А вот это Иван уже бросил зло и с вызовом. Причем на этот раз выглядел настолько убедительно, что приказчик невольно даже отшатнулся и предпочел не обострять. К тому же он в Москве гость, стоит же перед ним служилый московского стрелецкого войска, а не голытьба какая. И плевать, что ты новгородец и гость. Случись что, парнишка может и по сусалам пройтись за непочтительное обхождение.

— Андрей, что тут за шум? — появившись из-за двери, ведущей в складское помещение, спросил вышедший купец.

Мужчина за сорок, кряжистый, одет богато, как и подобает уважаемому и состоятельному торговцу. Окладистая борода, на голове мурмолка, подбитая бобром. Оно можно и соболем, денег хватит. Да только для этого одних денег недостаточно. Не Новгород. В Москве соболь только высокородным положен. А за ослушание можно и под кнут встать.

— Да вот, Игнат Пантелеевич, тебя просит, говорит, что у него товар на продажу имеется.

— Ну все, все, не тарахти. Я, чай, здесь, и муж сам все мне обскажет. Здравия тебе, добрый человек.

— И ты здрав будь.

— Чем могу помочь?

— Товар у меня имеется. Вот, взгляни.

С этими словами Иван вынул из сумки, что была у него через плечо, чистую тряпицу, в которой оказались завернуты четыре клинка с рукоятками в виде обычных деревянных плах, обвитых кожаным ремешком.

— Та-ак, что тут у нас? Ага. Ну что сказать, нормальные, в общем-то, клинки.

— Эка ты о булате, Игнат Пантелеевич.

— Так-таки и булат? — с долей сомнения произнес купец.

Иван, не говоря ни слова, протянул руки и начал заворачивать клинки в тряпицу.

— Да погоди ты, паря. Дай хоть подержать в руках да взглянуть. Ты на продажу принес иль похвастать?

— Гляди, — вновь разворачивая тряпицу, согласился Иван.

Купец-то он купец, но в металле толк знает. Да и неудивительно, коль скоро на его прилавке и оружие очень даже соседствует с иными товарами. Так что проверил все как надо. Даже с позволения парня пару раз рубанул по стальному прутку, оставив на нем зарубки и не попортив режущую кромку ножей. Проверил их на излом и остался доволен.

— Ну что же. Действительно булат, — произнес купец так, словно подобный товар к нему в лавку несут чуть не каждый день. — За каждый нож дам по пять рублей, — наконец подытожил он.

В ответ Иван только пожал плечами и вновь начал заворачивать ножи в тряпицу. Деньги-то, конечно, хорошие. Здесь же, в лавке, за эти деньги можно сторговать сабельку из доброй стали. Причем пусть и не в дорогой, но доброй оправе. Вот только та сталь не шла ни в какое сравнение с булатом.

— Ты чего опять сбираешься? — вскинулся купец. — Ты же не саблю принес, а ножи. Так чему удивляешься? Вот коли сабелька была бы, то иное дело.

— Игнат Пантелеевич, в каждом этом ноже три четверти фунта доброго булата, цена которому по двадцать рублей за фунт. А ты меня хочешь осчастливить крохами.