– Приятно слышать, – наконец прошептала она.

– Он причинял вам боль, он мучил вас, – сказала Сибил. – Я это чувствовала.

– А что еще ты чувствовала? Что еще украла у меня?

– Я ничего у вас не крала. Просто мельком видела эпизоды жизни, которую вы вели. Отдельными моментами чувствовала то, что вы ощущаете. С вами сейчас мужчина. Красивый молодой человек, который нежно любит вас и который, в отличие от вас, отказывается верить в то, что вы обречены. И я с ним полностью согласна.

– Правда?

– А какие чувства вы испытываете ко мне, Клеопатра? Что видели вы моими глазами?

– То же самое, – тихо ответила та. – В точности все, как ты описывала, только как бы в зеркальном отражении.

– Вот видите. Это говорит о том, что связь между нами сбалансирована. И она становится более стабильной, когда мы приближаемся друг к другу.

– Как ты можешь говорить такое? – зло прошипела Клеопатра. – Как ты можешь называть все это стабильным? Ведь этим словом обозначается нечто спокойное, ровное, устойчивое, разве не так? А как этим словом можно описать то, что происходит со мной? Я уже потеряла свои воспоминания, как ты не понимаешь? Меня подняли из темных объятий смерти лишь для того, чтобы лишить всего того, что делало меня собой. Мои потери… Кто может измерить глубину моих потерь? Причем я лишилась воспоминаний не о том, что была торговкой или портнихой. Я утратила воспоминания о том, что была царицей!

– Но я не присваиваю ваших воспоминаний, разве вы этого не видите? – тихо сказала Сибил. – Если бы я являлась вместилищем вашей истинной души, а вас при этом никогда бы не воскрешали, все равно все ваши воспоминания утекали бы через эту связь между нами. Подозреваю, что они постепенно ушли бы все. И стали бы моими. И ваше сознание тоже принадлежало бы мне.

– А разве сейчас это не так?

– Нет. Воспоминания, которые шли от вас, приходили ко мне на протяжении всей моей жизни довольно спокойным и равномерным образом. Отдельными фрагментами, струившимися сквозь столетия. Но в настоящее время я оказалась сильнее всего привязанной к вашей жизни. И эта связь все сильнее притягивала меня к вам, и чем ближе мы становились друг к другу, тем дальше отдалялся мой страх, уступая место любви к вам, такой, для которой я едва могу подобрать нужные слова.

Неужели вы не понимаете, что ваша душа – это не безделица, которую можно затолкать в бутылку и передать кому-то другому. Как и моя душа тоже. Души так себя не ведут. Такого просто не может быть! То, что нас связывает, намного сложнее. И более запутанно.

Сибил полезла в сумку и достала оттуда экземпляр своей книги «Гнев Анубиса». Она положила ее на стол перед Клеопатрой, чтобы той было видно имя автора на корешке.

– Все это приходило ко мне во сне, – продолжала она. – Всю свою жизнь я видела очень яркие сны, сны про Древний Египет. Порой это происходило в форме набора каких-то ощущений и картинок, иногда – в виде сцен или каких-то эпизодов. Я отразила все это в своих книгах, абсолютно не зная, что это ваши воспоминания.

– Мои… – чуть слышно отозвалась Клеопатра.

– Когда я приехала на тот прием, когда впервые увидела живого Рамзеса, я сразу поняла, что это тот самый мужчина из моих снов. Что во сне я видела эпизод из вашей жизни, когда вы с ним были вместе. И только потом эти события попали на страницы моего романа.

– А зачем ты принесла эту книгу мне сейчас? Чтобы поиздеваться надо мной?

Сибил снова полезла в свою сумку и извлекла оттуда экземпляр «Огня Тота», потом «Ярость Амона», а затем «Бунт Хоруса». Она разложила их в ряд, чтобы Клеопатра могла прочитать имя автора – Сибил Паркер.

– Я привезла вам все эти книги потому, что в то время, когда вас держали в том адском темном месте и между нами установилась очередная связь, вы задали мне один вопрос. Вы помните, о чем вы тогда меня спросили?