— Записной книжки не видели?
— Не было.
— А Титов чем-то объяснил свои действия? Зачем он ударил участкового?
— Объяснил. Оказалось, он в клубе был на тренировке по собственному плану, три раза в неделю, не знал ничего о встрече этих двух сусликов. Когда увидел участкового и меня, понял, что идет задержание и участковый пытается скрыться. Титов уверен, что убийство — дело рук этих двоих, поэтому бил изо всех сил, целил в сердце, видимо хотел убить. Слава Богу, не попал. Он и в женской раздевалке жестко действовал, еле оттащили его. Словно осатанел. С другой стороны, его усилия помогли нам, в том числе не дали возможность Кухарчуку применить оружие.
— Он достал пистолет?
— Да, на бегу, но передернуть затвор не успел. Если бы начал палить — не знаю, могли быть жертвы. Раненые голые женщины в лужах кровавой воды, ужасное зрелище. Собственно, Титов и завалил его, потом уж я подоспел и ребята.
— Кухарчук говорит?
— Только о якобы подброшенных деньгах и украшениях. Показания давать отказывается.
— Спасибо, Сережа. Ну что, Николай Иванович, надо колоть участкового. Другого пути нет.
— Ясно. Тогда я к себе. Капитан, заводите Кухарчука через пятнадцать минут, — мрачно скомандовал Токарев. — Чаю попью пока. Да, готовьте документы на освобождение Волкова Олега Львовича из СИЗО под подписку, будем снимать с него обвинения.
Он прихватил пару кусков пиццы и покинул кабинет руководителя.
«Из рук ушел, — раздраженно думал Токарев. — Как уж под камень уполз. Хитрый, гад, подготовленный. Ищи его теперь. Титов еще этот. Случайно он там оказался или специально пришел? Опять героизм проявил, ничему человека жизнь не учит. Замешан с ними или нет? Вряд ли замешан, иначе не стал бы сам на Семигина указывать».
Участковый с разбитым носом и следами крови на губах и зубах презрительно оглядывал остатки пиццы на столе следователя. Скованный наручниками, он все трогал себя за лицо, определяя ущерб, полученный при захвате. Токарев вглядывался в его глаза. Просто так расколоть такого парня не получится. Кухарчук знает законы и процессуально подкован. Однако сквозь видимую неприязнь и браваду участкового следователь уловил затаенный звериный страх, неуверенность и панику.
— Работаем? — твердо и насмешливо спросил Николай Иванович.
Кухарчук не ответил, отвернул лицо в сторону, но не смог ни на чем зафиксировать взгляд. Его мелко трясло, он трусил.
— Вот и отлично. Итак, коллега, при каких обстоятельствах вы познакомились с гражданином Семигиным Виктором Юрьевичем?
— Не знаю такого, — коротко, не глядя следователю в глаза, процедил Кухарчук.
— Память отшибло. Тогда объясните, почему вы встречались с ним трижды за последние семь дней? Последний раз тридцатого, в субботу, в кафе «Марсель». Не припоминаете?
Участковый вздрогнул, заерзал на стуле. Говорил отрывчато, брал большие паузы перед ответами.
— Не помню.