И тут в глаза Зое бросился номер на двери…

Она проснулась с криком, одновременно оглушительным и безмолвным, вся в поту, неудержимо дрожа.

Потому что палата номер 232 была ее палатой.

Итан спал – и, слава Богу. Она ухитрилась не разбудить его.

Отбросив одеяло со своей стороны, Зоя свесила ноги с кровати и попробовала встать, но новая волна дрожи была такой сильной, что почти сбила ее с ног. Обхватив себя руками изо всех сил, она сделала шаг. И еще. И еще.

Подняв со спинки стула халат, набросила и принялась красться прочь из спальни. В гостиной остановилась у окна и невидящим взглядом уставилась на предрассветное небо.

Что же, и дальше притворяться, что все в порядке? Хватит и того, что она сумела дурачить себя эти несколько прошедших недель. На ней лежит вина, тяжкая вина, как на любом, кто таит от любимого истину из страха, что это поставит точку на любви.

Лгать можно и молчанием.

Лгать можно тем, что вместо полной правды предоставляешь отредактированную версию.

Итан заслуживает того, чтобы знать все.

Слезы обожгли глаза. Зоя заморгала. Если то, что видится ей в кошмарах про Занаду, и есть правда, она найдет в себе силы отказаться от Итана. Так будет честнее.

Она поступит честно и тем самым разобьет себе сердце.

Но дальше молчать нельзя. Утром. Она скажет правду утром. Например, за завтраком. Это ведь небольшая отсрочка – ведь уже почти утро.

Слезы навернулись снова, и на этот раз часто покатились по щекам. Зоя отерла щеки рукавом халата.

– Ну что? На этот раз ты скажешь, в чем дело, или опять ограничишься отговоркой?

Она отшатнулась, схватившись за сердце, потом медленно повернулась. Итан, в одних брюках, стоял в темном проеме двери.

Шлепая босыми ногами по линолеуму, он приблизился медленно, как бы боясь спугнуть ее. Остановился, не доходя пары шагов.

– Завтрак…

– Еще рано.

– Я собиралась сказать тебе за завтраком.