15

Когда мы подбежали к насосной станции, я почти совсем выдохся. Равно как и мой противник — я успел разглядеть, что бежал он тяжело, на уже заплетающихся ногах. И кажется, я все же чуть-чуть лучше держался, на мой взгляд. То, что это насосная станция, я скорее предположил, чем вспомнил, — просто чем может быть нечто, состоящее из переплетения труб и промышленного здания возле них? Наверное, насосной станцией, так что пусть ею и будет, надо же как-то это все называть.

Здесь лысый свернул резко вправо, побежав вдоль узкой грунтовки, ведущей на запад, по-прежнему старательно не выходя на открытые места. Я в очередной раз выматерил исчезнувшую радиосвязь и побежал следом, уговаривая себя сделать хотя бы еще шаг, и еще, и еще, потому что сил уже совсем не осталось. Ноги приходилось переставлять каждый шаг насильно, карабин весил чуть ли не тонну, одежда прилипала к телу, во рту пересохло, по лицу тек пот, и я постоянно стирал его тыльной стороной руки, царапая кожу перчаткой. Дыхание было тяжким, сухим и со свистом, и как я вообще еще держался у преследуемого на хвосте — сам не понимал.

После насосной пробежали недолго. В конце дорожки показался сетчатый забор, и лысый неожиданно прибавил ходу, проскочив в открывшуюся от его толчка калитку, и бросился к небольшому сборному зданию, увернувшись от моих нескольких неточных выстрелов, а затем исчез за дверью, забежав внутрь. Попасть я не смог — руки уже тряслись, так, пальнул наудачу и рванул следом.

Именно сюда он и бежал. С самого начала.

И то, что я чувствую, именно здесь и есть. Сейчас я это ощущаю всеми своими кишками, оно близко, оно рядом, оно прямо передо мной. За стеной, к которой я сейчас прижался боком.

Перевести дух, успокоиться.

Он никуда отсюда не уйдет, я теперь это знаю.

Я теперь все знаю, потому что я рядом с проходом. И ощущение мне это действительно знакомо, еще по Отстойнику: примерно это я испытывал рядом с тем подвалом, в котором те, кто искал выход из того мира любыми средствами, убили человека. Где я сам провалился в Отстойник этот самый.

Главарь бежал сюда.

Послышался звук открывшегося окна, а затем голос, хриплый, усталый, вымотанный. Если бы я сам заговорил, то звучал бы так же, наверное.

— Эй, ты, нам надо поговорить.

Ну да, поговорить, теперь поговорить. Но в здании мне его не взять, а связь… связи по-прежнему нет. Никакой. И быть не может.

— Говори!

Точно, угадал я, голос у меня еще хуже, с первой попытки даже крикнуть не получилось. Со второй как-то вышло, он меня услышал.

— Сиди где сидишь пока, я тебя все равно не вижу, — сказал тот. — Здесь меня тебе не взять самому, а помощь вызвать не сможешь, я знаю, что связи нет. А если побежишь за ними, то я просто уйду. Поэтому давай поговорим.

— Говори, я же сказал.