Она послушалась, а он, достав какую-то баночку, сел рядом и, бесцеремонно задрав юбку, стал смазывать ее царапины какой-то зеленовато-коричневой мазью.

Лилайна поджала губки, а потом все же решила спросить:

– Ты считаешь меня глупой?

– Ты знаешь, что в Эштаре мужчины редко женятся? – спросил он вместо ответа.

– У них гаремы, – пробормотала Лилайна, не понимая, как это связанно.

– Да, наложница – это просто женщина, которую содержат. Ее задача рожать детей – ни больше ни меньше, а жена – это совсем иное.

Он внимательно посмотрел на нее, помолчал, а потом добавил:

– Оскорбить жену эштарца – это оскорбить самого эштарца, и, если я когда-нибудь решу всерьез считать тебя глупой, я могу смело считать себя дураком. Сейчас я себя таковым не чувствую, – сообщил он и, еще раз осмотрев ее ноги, закрыл баночку. – Прости, если я тебя обидел, иногда я бываю груб.

– А я бываю бесполезной.

– Птицы не летают в бурю, – совершенно серьезно заявил Антракс, пряча мазь. – Выходит, чтобы птице леталось, ветер тоже должен вести себя хорошо.

Лилайна растерянно моргнула, понимая, что она всегда останется птичкой, а он был назван Ветром еще своими родителями. Понимая, что ее родной варвар не лишен романтики, она невольно улыбнулась.

– Должен тебе сообщить, – деловым тоном заявил Антракс, вставая. – Что у меня есть для тебя штаны и рубашка. В них тебе будет удобнее.

– Женщины не носят штанов даже в Эштаре, – прошептала Лилайна.

– Как знаешь, – ответил Антракс, бросая ей ботинки. – Обувайся и пойдем. Солнце вон уже деревьев касается, а нам дотемна надо до постоялого двора дойти.

Лилайна только кивнула, не зная, верное ли решение она приняла.