Вы наших шведских газет не читаете? А то бы видели, что там пишут — «три тысячи бывших бандитов, убийц, разбойников, дополнительно обученных в Ваффен СС», и что эти чудовища уже в Швеции, такие звери, что каждый день им надо кого-то убить и съесть. Таким как я, работу найти или жилье снять — да вы что? Как узнают — то смотрят как на дикаря-людоеда, мамаши детей уводят, а кто-то обязательно за полицией бежит! А полицаи тащат в кутузку и бьют как в гестапо — и не дай бог, если перед этим в округе хоть что-то уголовное случилось, виноват окажешься ты. Повезет, если просто на границу своего участка отведут, и пинка под зад, чтоб тебя тут больше не видели! А теперь еще и закон приняли, таких как я, в самый настоящий концлагерь, за проволоку, так что полиции вообще лучше не попадаться! Даже свои же братья воры стараются держаться в стороне — не из брезгливости, а зачем им рядом с тем, кто первый на подозрении? Или слухи ходили, что таких как я могут подрядить на совсем гнилое дело, чтобы после труп, и все концы на него. Короче, никак не выходило у меня, ни по-честному, ни по-своему — на хуторах иногда получалось чуть заработать на еду, и то, там и собак на меня спускали, и картечью стреляли вслед! Так вот от Стокгольма до Лулео и добежал. Ну а дальше, в товарняк, думал в Нарвике на пароход и в Англию, или в Штаты, да хоть куда — нет мне жизни в Швеции, и холодно уже без дома ночевать!
Только не депортируйте обратно! Согласен у вас отсидеть, сколько там осталось! Лишь бы кормили, и крыша над головой была.[49]
Господин Торвальдсен, купивший в пригороде небольшой домик с садом, не вызывал никаких сомнений ни у полиции, ни у соседей. Образ жизни вел самый тихий и законопослушный, деньги имел в достатке — ну а что недавно лишь вернулся домой из Германии, куда уехал по делам бизнеса еще перед войной, это ведь не преступление? И этот почтенный господин совершенно не похож ни на попрошаек с валенберговскими паспортами, отчего-то решивших что в Швеции их будут задаром кормить, ни на одного из ужасных головорезов из добровольцев СС. Но господин Торвальдсен был
Этот день надолго запомнится жителям Стокгольма! А соседям господина Торгвальдсена — в особенности. С раннего утра на улицы вступили войска, обыватели с удивлением смотрели на колонны новейших тяжелых танков Strv-42, пушечные броневики, бронетранспортеры и грузовики с пехотой.
— У русских сейчас парад — сказал кто-то — может, наш король хочет Сталину приятное сделать? Или мы уже в СССР?
Но войска не прошли по площадям парадным строем, а рассредоточились, занимая ключевые точки. Солдаты были в полном вооружении, на вопросы жителей отвечали коротко — для обеспечения порядка. И расходитесь лучше по домам — а то будет небезопасно, если стрелять начнут. Никто ничего не понимал — но очень скоро улицы стали пустыми.
Главное же действо развернулось у дома Торвальдсена. Целых две сотни полицейских и солдат, с двумя броневиками, окружили дом, заняв все соседние строения и господствующие высоты, и стали осторожно продвигаться к цели, перебежками, держа автоматы наготове. Наконец офицер стукнул в дверь — откройте, полиция! Вышел заспанный хозяин — и замер, под десятком нацеленных стволов. Солдаты ринулись в дом, и скоро доложили — чисто, больше никого не обнаружили, оружие тоже не найдено.
— Герр Мартин Борман? — спросил офицер — именем Шведского Королевства, вы арестованы!
Полицейский был предельно серьезен. Поскольку был предупрежден — у наци здесь, очень может быть, сотни вооруженных боевиков, фанатично преданных своим вождям, и готовых на все. Вы помните, что в русском Киеве было, весь город разрушили и сожгли, пока усмиряли? А в Копенгагене до того, когда даже не эсэсовцы, а пленные из-под конвоя разбежались? Так что — лучше проявить лишнюю осторожность, чем мирный Стокгольм будет гореть, как Киев или Варшава! И если арестовать одного из укрывающихся нацистских главарей удалось так легко и бескровно, то это не значит, что немцы сейчас не собираются с силами, чтобы отбить вождя, или отомстить за него! Полицейский с ужасом представил, что будет, если сейчас в Стокгольме начнутся уличные бои! Ведь головорезам из СС абсолютно нечего терять!
Пленника со всей предосторожностью доставили в тюрьму. А затем, тем же вечером перевезли на борт русского военного корабля. Для отправки в Штутгарт, где уже начинал работу Международный Трибунал.
Мелочь, которую не учли в СД еще когда готовили канал, год назад. Настоящий Торгвальдсен (даже внешне имеющий некоторое сходство с Мартином Борманом), редкий случай для шведа, был католиком — и именно на этой почве поссорившись с родней, уехал в Баварию еще в тридцать втором.
Как хорошо было потомкам, у которых был «интернет»! И новости, и общение — а тут, после того, как привыкла всю необходимую (и закрытую) информацию получать, такая скука и тоска!
Говорят, ждать и догонять, хуже нет. Сидеть в отпуске, когда в мире творятся большие дела, тоже! Безвылазно дома, лишь есть, спать, иногда выходить у подъезда на лавочке посидеть — как старушки это выдерживают, не представляю, я точно такой не буду, даже на пенсии. Пономаренко мне просто тепличные условия создал — про тетю Пашу, домработницу и повара, я сказала уже, так еще и Марию Степановну прислал, «для помощи, за няню и кормилицу». Женщина лет сорока, внешне очень похожа на жену красного командира из довоенного фильма «Девушка с характером» — жена командира-пограничника и есть. Ребенок у нее уже большой, полугодовалый. Третий по счету!
— Рожать, Анюта, в первый самый раз страшно. А после — все легче и легче. Это не болезнь ведь, а природа. Когда мать здоровая, то никаких трудностей не будет.
Ну да, без трудностей! Я тут столько медицинской литературы прочитала — ужас! Про всякие возможные отклонения и патологии — волосы дыбом встают! Марья Степановна, увидев, решительно указала все эти «справочники фельдшера» положить подальше и не прикасаться — поскольку это узко специально, для врачей. А в жизни все гораздо проще.
— Я ведь первого своего, Ванюшку, прямо на заставе рожала, так получилось! Фельдшер принимал. Ну а второго, Павлика, в сельской больнице. И боялась очень — старая уже была, почти тридцать, когда решилась наконец. А тут Москва, врачи под боком, и ты молодая, сильная, спортом занимаешься — все у тебя будет хорошо!
Ну да, спортом! Даже гимнастику лучше не делать, в последние недели! На кровати валяясь, растолстею, расплывусь — а Михаилу Петровичу стройные нравятся!
— Глупая ты, Аня! На меня посмотри — хотя я физкультурой специально не занималась, ну кроме того, что жене командира РККА положено. А так, жизнь была такая, что никакого спорта не надо.
Спросила — а старшие ваши где? И тень на лицо Марьи Степановны набежала.
— Ванечку снарядом финским убило, когда мы от Кексгольма отступали. А Павличек в Ленинграде в Блокаду умер. Мы же там всю первую зиму, самую страшную, провели. И в эвакуации считай, не были совсем — в мае сорок второго нас вывезли, в Вологду, ну а весной сорок третьего уже немцев отбросили, и я назад поспешила, к мужу. Он в командировке сейчас, в Эстонии. Ну а мне велено, пока он не вернется, тебе помогать. Вот, Сашеньку родила — даст бог здоровья, и еще успею. Жизнь продолжается ведь, кончилась война!